Уши в трубочку - Юрий Никитин Страница 5

Я вжался в сиденье, стараясь стать как можно мельче,микробистее, в голове рой мыслей, я торопливо старался загнать их в стойло,рассортировать хотя бы как-то. Даже начал загибать пальцы, надо же понятьвнезапно изменившийся мир, а также свое место в этой неразберихе. Без этогопросто невозможно выжить, если не буду понимать, что со мной и что ждатьвпереди. А опыт… если не мой, то общечеловеческий, говорит, что в любойбессмыслице есть смысл, но он, увы, зрим не нами, что обидно. А если попытатьсяразобраться хотя бы в азах… Итак, жил я себе и жил, но однажды ко мне приходит…здесь три варианта: старый седой волшебник, измученный и израненный путник илипросто странно выглядящий человек… Так, это мы прошли, дальше любой из нихговорит: «Ты – избранный!», здесь без вариантов, это уже случилось, потом любойволшебник, путник или странный говорят: беги, а то эти гады уже близко… Всесовпало, это я тоже прошел, гады пришли, мой таинственный незнакомец по имениИндельв то ли мертв, то ли все еще прикрывает мое отступление. Или же,напротив, ломает защиту Марьи Петровны, что прикрывает мое отступление.

Я осторожно потер пальцами виски. Дальше какой-то сбой, посмыслу дальше я должен бы встретить либо спутников по дальнейшим приключениям,иначе пойдет без диалогов, а это мучительно во всех смыслах, либо своюединственную любовь… Здесь пока рано ставить галочку на «Уплочено», меня покачто везут почти голого, я вдруг понял смысл высказывания, что без револьвераковбой чувствует себя голым: всего минуту побыл с пистолетом в руке, ни разу невыстрелил, а каким крутым себя ощутил, как красиво бежал по лестнице, как наглопосмотрел на бомжующих парков и колхозную девицу, как безрассудно сунулся вмашину… Правда, пистолет за пазухой, но как его достать, не получив пулю взатылок?

– Ох и дуб же… – прошептал я.

– Да еще и зеленый, – раздался голос сзади весело, егообладатель демонстрирует знание старых приколов.

Я перевел дух, начал загибать пальцы на другой руке. Еслимои умозаключения, несмотря на абсурдность, все же истинны и если каким-точудом удастся уцелеть, то в дальнейшем пути меня должны будут учить убивать,убивать и убивать. Или колдовать. Нет, все-таки убивать, вид крови от ударамечом куда больше возбуждает, чем молния из пальцев, испепеляющая врага. А ещелучше – удар не мечом, а топором, чтобы кровищи без всяких парентлоков, мозгиво все стороны, кишки наружу, вываливаются теплые парующие внутренности, хрипыи сованье задней ногой… Учить будет либо наставник, какой-нибудь мастервосточных единоборств… нет, эти клоуны достали, только самые тупые все еще спиететом об этом сунь-хунь-в-чайстве, психически нормальные над этим циркомржут, как брабантские кони. Лучше, если будут учить либо мелкие злодеи, либовсе встречные. Кто чему может, я не гордый, как и Ницше: чтобы не умереть отжажды – пью из всех стаканов.

Мои пальцы снова стиснули виски, надо успеть все понять,найти свое место, чтобы, как и водится, к середке путешествия стать либо крученаставника, либо круче некуда, но чую холодок беспокойства на загривке не зря:дополз ли уже до той серединки либо еще не дополз? От этого зависит многое:бить или быть битым. А я в глубине своей трусливой души еще тот общечеловек:люблю смотреть по жвачнику, как бьют и даже убивают других, но как-то не носебе, когда бьют меня, драгоценного…

Окружная освещена ярко, да еще гигантские щиты реклам по обестороны дороги, черное небо с редкими звездами почти исчезло, только сверкающиемашины справа и слева, белые, как свечи, фонарные столбы, высокий бетонныйбордюр, а когда на скорости съехали по дуге вниз, вскоре по обе сторонызамелькало зеленое, изредка сменяясь короткими всплесками голубого. Несемся позагородному шоссе, по обе стороны лесополоса, дорога постепенно сужается,начала петлять, скорость пришлось сбросить до такой, что я замечал, когда мимопроносятся березняки, когда просто деревья, а впереди начала вырастать вообщетемная чаща дремучего леса.

Машина съехала на тропку, пошла уже совсем медленно,переваливаясь с боку на бок, как неторопливая утка. Деревья приблизились, намашину пала тень. Едем как в пещере, с обеих сторон толстые, как скалы,деревья, ветви переплелись, полностью перекрывая доступ к небу. Все молчали, ашофер, что так ни разу и не проронил ни слова, вообще старался не смотреть наменя, предназначенного на корм головастикам.

Деревья уползали за спину все медленнее, наконецостановились. Оба профи выскочили в разные стороны, шофер ткнул мне в бокстволом пистолета:

– Выходи, парень.

В машине стало жарко, хотя кондишен работал, как реактивныйсамолет. Я вышел, пальцы обожгло о дверь, отступил в великом удивлении:раскалилась до вишневого цвета, с какой же скоростью мы шли, мать моя, умеют жеотводить глаза службе дорожного движения.

Из-за горизонта показался алый краешек. Солнце поднимаетсяалое, умытое, отоспавшееся, свеженькое, облака над ним алеют, как пионерскиегалстуки, но как… как вся ночь, пусть и по-летнему короткая, уместилась вполчаса-час, это же совсем не наши штучки, за такое надо морду бить, это хуже,чем мужиков на верблюдах в пустыне высокоточными вакуумными бомбами…

Оба профи ждали с пистолетами на изготовку. Один сразу жесунул мне руку за пазуху, выудил пистолет и отступил, весело скаля зубы. Я едвавылез, совсем раздавленный и упавший духом. Только что успел побывать герцогом,а Марья Петровна так и вовсе обратилась, как к Вашему Величеству, а теперьстану трупом.