Игра магий - Николай Басов Страница 5

Ей даже приснилось, что этой вот свежей убоиной не Таби-Скум будет кормиться, а она сама… Сон ее повеселил, тем более что когда-то такое уже было, Сара оказалась после шторма посреди океана в лодке с двумя своими подручными… Как же их звали? Нет, теперь не вспомнить, даже во сне, когда нежданная память просыпается, бывает, что и в исключительно ярких образах. Один был орк, он оказался жестким, и сырым жевать его было противно, зато другой был помесью птицоида и гнолла, кажется. Вот его они с еще живым тогда орком глодали неделю почти с удовольствием.

Да, бывало в ее юности и такое, надо же, вспомнилось. Хотя и неожиданно — во сне.

Корабль уже стоял в бухте, которая мягким и почти правильным полукругом плещущейся воды подходила к деревне дикарей. Это был неплохой двухмачтовик, с острыми обводами и косыми парусами на длинных реях. С такой оснасткой вообще-то ходить в открытом море было непросто, прочности у этого парусного вооружения судов все же не хватало против свежих-то ветров, но вот Удод со своей командой как-то выкручивался… Зато эти косые паруса позволяли идти круче к ветру и резко галсировать, если приходилось, допустим, удирать от более сильного корабля с прямой парусной оснасткой.

Детей Удод отобрал всего-то около трех десятков, маловато, если считать, что деревня издавна, как Сара про нее прознала, слыла зажиточной и многолюдной. Но и ради этих вот… краснокожих зверенышей все же стоило пригнать корабль и устроить резню, потому что за каждого из них можно было теперь выручить… Впрочем, Сару не интересовали цены на невольничьих рынках, потому что она не собиралась детей продавать. Она хотела использовать их по собственному усмотрению, в своих поместьях или гладиаторских школах, для разведения новых рабов или для опытов, которые с таким вот экзотическим материалом всегда бывали интересными.

Перед тем как отправиться в обратный путь, она прошлась по горячему от солнца песку к кромке прибоя, чтобы и на детей посмотреть, и ноги размять. Таби, как выяснилось, тоже спала, в тени, уронив тяжеленную голову на лапу, как она любила, расправив крылья в обе стороны. Огромная и спокойная, сытая и ленивая, умная, страшная даже для солдат, которые удерживали ее на трех арканах в сорок футов, хотя в этом архимагичка не видела сейчас никакой необходимости. Мантикора, наевшись и напившись еще свежей крови, отнеслась к присутствию вокруг себя незнакомых людей вполне равнодушно, может, потому еще, что видела Сару, видела, как ее хозяйка и сама прикорнула под пальмами.

Пока Сара разглядывала зареванные личики краснокожих выродков, ставших уже вполне ее собственностью, к ней опять подскочил Удод. На этот раз за ним притопали еще трое бойцов. Мужики были потными, усталыми, злыми, но по-прежнему почтительно-послушными. Архимагичка оглядела Удода, тот держался еще, хотя было видно, что от ран, полученных в драке, заметно ослабел и очень бы желал избавиться от присутствия хозяйки. Все же он спросил с поклоном, который дался ему нелегко, отозвался болью во всем его большом теле:

— Мем-сахиб еще чего-то желает?

— Детей не портить, Удод, — приказала Сара. — Я после проверю. Мне они нужны чистыми и готовыми для собственных моих забав. Ты понял?

— Как же, обязательно, все понимаю, госпожа… Так и будет. — Внезапно он решился: — Еще осмелюсь предложить — не забежать ли нам на остров Кахор, там тоже можно будет и детьми разжиться, а кроме того, там деревни побогаче будут, команде перепадут какие-никакие побрякушки…

— Приказываю иди прямо на Басилевсполь, — перебила его Сара Хохот. — И без того переход займет недели две, не меньше.

— Если бы ты, о благороднейшая и щедрейшая, помогла нам ветром, мы бы и управились с новым набегом, и не вышли бы из указанных тобой двух недель.

— Ты опять споришь, Удод? — сдвинула брови Сара. Ее капитан склонился ниже и уже не смотрел на нее. — Иди прямиком, и без выкрутасов. — Нужно было еще что-то сказать, и архимагичка добавила, уже направляясь к своей мантикоре, через плечо: — Да не забудь выдавать краснокожим вдоволь воды, кормежки и одеял. Если они будут после перехода в плохом состоянии, я с тебя спрошу.

— Понял и во всем повинуюсь… — затараторил Удод, но в его голосе слишком явно слышались нотки разочарования и при том при всем — облегчения, что Сара на этот раз отбывает. — Но ты ведь сама знаешь, мем-сахиб, что треть, а то и половина все равно умрут в пути.

Она его уже не слушала. Подошла к мантикоре, кивнула едва заметно солдатам, что удерживали арканы, стянула три ослабевшие петли с львиной головы Таби, отшвырнула их подальше. Взялась за поводья. Мантикора потянулась, отставляя назад поочередно то одну, то другую ногу, напрягая мощные мускулы на спине, вытягивая и крылья так же, как ноги, чтобы ощутить каждый мускул и нерв, каждое перышко. В целом, как бы придирчиво Сара в нее ни всматривалась, пришлось архимагичке признать, что мантикора отлично отдохнула и была рада, что они убираются отсюда.

Сара взобралась в седло, поправила кинжал на поясе, без него она бы могла и обойтись, но почему-то не желала избавляться от такого вот знака своей вооруженной воли, как она ее понимала. Нашла стремена, подобрала поводья, дала Таби-Скум направление и… Мантикора сначала попробовала бежать, потом чуть подпрыгнула, подняла крылья почти до предела своих возможностей, прыгнула раз… И тогда песок, все же слишком вязкий для нормального разбега, качнувшись, ушел вниз, крылья сильно и слаженно опустились, потом заработали быстрее, уже удерживая мантикору и наездницу в воздухе.

Разгоняясь и потому чуть чаще, чем нужно, взмахивая ими, чтобы утвердиться на набранной высоте, Таби прошлась над пляжем, потом Сара заставила ее развернуться и пролететь через все еще дымный от пожаров воздух над деревней. Сверху тела убитых, распластанные на песке, выглядели мелкими и совершенно ничего не значили. Затем, поднявшись уже выше той горы, которая теперь во всем блеске послеполуденного солнца возвышалась на востоке, мантикора пролетела над кораблем. Он тоже казался едва ли не щепкой, брошенной на мелководье, подчерченном разводами зеленых и голубоватых водорослей под прозрачным стеклом воды…

И тогда они обе — Сара Хохот и Таби-Скум — развернулись к северо-северо-западу, к материку. Перед ними лежало двести семьдесят морских миль пути над водным пространством Южного океана, а затем, как Сара знала, они могли передохнуть перед следующим рывком, уже чуть покороче, миль в двести, и чуть в другом направлении — строго на север.