Думер - Игорь Нокс Страница 5

— Он живой вообще? Заканало ждать, когда выспится.

— Живой, живой. Евгенича позвали?

— Едет с Васьки. Шестёрок ореховских просвечивал. Скоро будет, короче.

Я чувствовал, что недавно кто — то облил меня ледяной водой, с волос до сих пор текло. Но самого момента обливания не помню, очнулся уже после. Приглушённо слышал разговоры. Сперва они казались частью сна, теперь же я начинал что — то понимать.

Сетчатый металлический стул. Одинокая лампочка, свисающая с потолка. Голые стены. Старый обшарпанный деревянный стол. И трое мужиков — двоих из них я встретил при входе, третий на вид более смышлёный. Свитер с надписью «Boys» даже мог бы придать ему вид интеллигента, но нет: взгляд хмурый и цепкий, чуть ниже уха — длинный шрам.

Меня даже не стали связывать. Не приковали к стулу, хотя тот сам по себе был жёстко вмонтирован в пол. Одного вида бугаёв было достаточно, чтобы понять очевидное: против них я не выстою даже с ножом, если вдруг решусь. Двое стояли, а тот, что со шрамом, сидел за столом.

— Зашевелился, — констатировал лысый, усердно жуя жвачку.

На столе стояла камера, направленная на меня. Большая, вытянутая, с длинным «глазком», подобным телескопу. Камеру включили: спереди горел красный огонек. По всем параметрам происходящее походило на допрос, но только ни разу не полицейский.

Голова раскалывалась, и уже было решительно непонятно, от чего конкретно — от того, что меня вырубили куда — то в висок, или от общего переутомления всех последних часов.

— Имя, фамилия, отчество.

Мужчина со шрамом произнёс это тоном, полным пренебрежения и нетерпения. Будучи руфером, я имел большой опыт общения с охранниками, чоповцами и полицейскими. И едва ли мог вспомнить кого — то из них, кто говорил бы так жёстко и властно. Этот же не испытывал ко мне ни доли сочувствия, что было видно сразу.

— Думский Артём Николаевич, — честно ответил я.

— Думский… — задумчиво повторил он, поворачиваясь к своим, и скомандовал: — Фамилию сверь по архиву.

Один из бугаёв покинул комнату.

— Как сюда попал? — вернулся к допросу главный.

— Говорил уже. За мной гнались. Стреляли. Забежал попросить помощи.

— Из — за чего гнались?

— Не знаю. Просто появились из ниоткуда и стали стрелять.

— Где появились?

— На Лиговском. У этого… хлебозавода. И потом пару раз, пока я бежал, тоже по пути появлялись.

— Если стреляли, это другие должны были видеть. Видел кто?

— Конечно. Да всю дорогу, что я бежал, почти всегда кто — то из прохожих видел. А ещё стреляли по водителю на дороге. И ещё с одними в перестрелку вступили. На Коломенской вроде.

— Ты под кислотой был?

Очередной вопрос показался слишком уж неожиданным, выбивающим из колеи. Возможно, в этом и состоял замысел. В общем — то я изначально понимал, что в рассказанную мной историю не то что поверить сложно — мне и самому — то её не переварить. Но свидетелей же куча!

— Нет.

— До хлебозавода откуда и куда шёл?

— Да никуда я… Отец меня в машине вёз. Не знаю, что — то странное было… Потом уже на Лиговском оказался. Без отца. Только домой и хотел.

— Пятая графа?

— Что? — не понял я.

— Пятая графа, — повторил он. — Национальность.

— Русский.

— Живёшь где?

Я назвал адрес. Заодно уточнил, что проживаю с матерью, отцом и младшим братом. Про старшую сестру не стал говорить, она отдельно живёт. Бугаи и так выглядели как настоящие бандиты — не хватало ещё разбрасываться личными данными.

Другое дело, что мне уже и самому верилось с трудом, что мой дом и моя родня — здесь. Что — то с этим миром не так.

— Шрам, всё чисто. — В помещение вернулся ушедший ранее бугай. — Ни среди одарённых, ни среди талантов не видать. Шваль только всякая, по мелочи.

— По Москве искал? — спросил в ответ человек со шрамом, то есть Шрам. — По провинциям?

— Ищут, — отмахнулся тот. — Но вряд ли что — то найдут. Зато наши с района только что подвалили.

Шрам тут же встал и ушёл, прихватив с собой того, который отчитывался. Остался единственный — тот самый лысый, что меня уложил. Тварь здоровая. Сейчас он стоял, подобно охраннику: ноги на ширине плеч, руки сжаты в замок за спиной. Взгляд пустоватый, но как будто довольный. Да, вероятно, он очень собой доволен. Такого опасного преступника обезвредил.

— Мне нужно позвонить, — сказал я. — Меня искать будут.

— Тя и так ищут, — усмехнулся лысый, не переставая жевать жвачку. — Ты ж у нас прятаться решил. Ну вот сиди теперь и прячься, чё.

Двое вернулись. Шрам сел за стол и продолжил:

— Я, конечно, сразу понял, что ты гонишь. — Он сказал это с печальным вздохом. — Но чтобы назвать несуществующий адрес — это надо постараться. За последние часы поблизости ментов не появлялось — ни вызовов, ни слухов от местных.

М — да, происходящее не поддавалось никакому объяснению. Если люди — пальто мне почудились, то перестрелки — вряд ли. Но что — либо доказывать этим браткам у меня желания не было.

— В таком случае я вам тем более не нужен. Или вы мне угрожать пытаетесь?

— Я об тебя даже пачкаться не буду, — спокойно ответил Шрам. — Скоро приедет одарённый и вытрясет из тебя всю правду. Это твой последний шанс рассказать всё как есть. Или сделаем вид, что тебе память отшибло.

— Значит, память отшибло, — пожал плечами я.

— Слышь, подкидыш, — спросил тут лысый. — А ты откуда такой ряженый? Одежду где стырил такую? Чё за джинсы беспонтовые — женские, что ли?

Ну да, ну да. О джинсах — джоггерах, удобных для диггеров и руферов, к тому же серого цвета, здесь ещё не знают. Не в моде.

— И водолазок таких чёт ни разу не видели.

В самом деле, не объяснять же мне им значение слова «свитшот» — в этом мире его ещё не придумали. Впрочем, чисто формально он выделялся только хитроумным дизайном — космонавтом, рассыпающимся на мелкие частички. А уж на найковские «эйр джорданы» они и вовсе пялились с неподдельным интересом, хотя сами предпочитали белые однотипные кроссовки неизвестной фирмы. Если вдуматься, не так уж сильно отличавшиеся от моих.