Закон Благодарности. Ведьма - Маргарет Астер Страница 5

– Эта особь ещё совсем юная. А уж как в силу войдёт, будет отличным фамильяром, – болотница продолжала поглаживать зеленокожее создание и даже цокнула от восторга.

– Аль… кто? Кем-кем оно будет? Повезло?! С удовольствием отдам его тебе… – начала было я, но старуха в ответ зашлась каркающим смехом.

– Какая щедрость! Только вот не пойдёт он ко мне.

Она явно сердилась на меня, хотя я никак не могла понять за что.

– Кто ещё из вас кого поймал… Альраун станет твоим фамильяром, это же очевидно. Будет помогать по хозяйству да в колдовстве подсобит, а может, и околдовать кого поможет… – в устах Этель последняя часть фразы прозвучала кровожадно, как клёкот хищной птицы.

Навостривший уши альраун ощерился, продемонстрировав ряд заострённых зубов, и нацелился куснуть старуху за руку, которой она всё ещё трепала его по макушке.

– … если захочет, конечно, – выпалила болотница, отдёргивая ладонь.

– Разве фамильяр – это не дух? Он ведь вроде в виде животного предстаёт, а это, – я покосилась на существо, – создание скорее на ребёнка похоже. Раз уж ты так много о них знаешь, может, просветишь меня?

– И незачем ёрничать и тяжело вздыхать. Ещё раз говорю, альрауны очень редкие. Это первый, которого я вижу в жизни, а годков мне немало. В детстве бабка рассказывала, что такие крохи в стародавние времена на корнях каждой мандрагоры жили. Только поговаривают, они счастье приносят, вот и началась на альраунов охота.

От слова «охота» меня передёрнуло. Болотница не обратила на это внимания и продолжала:

– Много тогда с обеих сторон душ загубили. В наше время альрауны – диковина…

– Чтоб люди этих существ извели – это я понимаю, а в обратную-то сторону что? Альрауны захватали ловцов за пальцы на смерть? – попыталась я пошутить, но вместо улыбки перехватила очередной хмурый взгляд.

– Эти малышки не так просты. Они умеют защищаться – проклинать своих мучителей. Когда их обиталище, корень мандрагоры, вырывают из земли, слышится стон. Это плачет альраун. Всякому услышавшему его предстоит умереть. Люди быстро сообразили, кого благодарить за преждевременную кончину, и стали использовать для добычи магических существ собак. Животных привязывали к растению, они выдёргивали корень, и проклятие постигало собаку.

С каждым услышанным словом я ужасалась всё сильнее, а к концу рассказа недоумённо переводила округлившиеся глаза со старухи на маленького монстра.

– Так это что же, я теперь умру из-за вот этого вот… – я не смогла найти подходящего слова, вместившего бы всю злость к скалящемуся острозубой ухмылкой созданию. – И это ты называешь везением?

– Ну почему сразу умрёшь? Ты крик слышала?

Я задумалась, припоминая события дня:

– Нет…

– А что-нибудь странное с тобой происходило? – допытывалась старица.

– Страннее, чем сейчас?!

– До этого! Ты прекрасно понимаешь, о чём я, деточка, – процедила она ядовито.

– Ну… Я заметила, что дуб в этом году рано листву сбросил. Очанка только в пролеске растёт, а раньше целая поляна была. А ещё я землю в молоке нашла, хотя сама его наливала и не могла…

Болотница резко оборвала мой поток сознания:

– Ну-ка, ну-ка. Землю, говоришь? А ты что же? Неужто вылила?

Я насупилась:

– Голодная была, тряпкой горлышко фляги обмотала и допила. Чего еде пропадать?

– Вот тебе и разгадка, откуда альраун взялся, – старуха неожиданно подмигнула.

Этот простой жест никак не вязался с ней, он был слишком… человечным. Обычно от Леэтель веяло холодом, а её наигранная ласка только усугубляла впечатление. Впрочем, я никогда не осуждала её за это. Неизвестно, какой стала бы я, если б жизнь подкинула мне такой же пирог с недозрелой калиной, какой выпал на её долю. Несмотря ни на что, я благодарна ей за воспитание, знания, за магию. Только вот такие двусмысленности, как сейчас, не добавляли мне любви к старице.

– И-и-и?..

– Когда альраун решает перебраться на новое место, то выбирает себе человека. Наверное, его привлёк твой тяжёлый характер, ведь, судя по этой наглой зелёной мордочке, вы достойная пара. Так вот, альрауны испытывают избранника, подбрасывая в молоко комок земли или кизяка… О, я погляжу ты и сама позеленела, ему под стать.

Меня слегка замутило от мысли о сушёном навозе в молоке. И я с долей благодарности взглянула на монстрика, пощадившего меня и подкинувшего во флягу всего лишь землю.

– Ты молоко выпила, вот малыш и остановил на тебе свой выбор. Теперь уж не отвяжешься, прогнать альрауна невозможно. Он будет следовать за тобой всю жизнь неотступно.

Мне показалось, что существо закивало, подтверждая последние слова болотницы. Да уж, не так я представляла себе сакраментальный момент обретения фамильяра. Хотелось призвать могучего духа или приручить дракона. Ну или в крайнем случае жабу, а может быть, ворона, лишь бы не кого-то вздорного и пушистого вроде хорька. Я подставила под ноги создания ладонь. Альраун отцепился, спрыгнул и благодарно погладил мой большой палец. Я наградила монстрика неуверенной улыбкой и, обречённо вздохнув, обратилась к старухе:

– Ну-у-у-у, а что может такой фамильяр?

– Талантов у альраунов не меньше, чем у других фамильяров, а может, и поболе будет. Уж очень они смышлёные. От людей нахватается, возможно, и говорить начнёт. К тому же оборотни они. Могут в кошку перекинуться или в тварь какую ползучую, а иные даже в ребёнка. Он к тебе не в полной силе прибился, может, и совладаешь. Это ведь высший фамильяр. Был бы взрослым, неизвестно, кто из вас кому бы прислуживал. Хитрые они и непредсказуемые, – с оттенком зависти в голосе проговорила Этель. – Ну хватит пустой болтовни. Не забыла ещё, зачем в лес ходила, деточка? Дай-ка альрауну какое задание, а сама иди мне подсоби.

Болотница развернулась, подхватила мой узелок с травами и похромала к котлу.

– Раз уж мне от тебя не скрыться, потренируйся перекидываться в звериную форму. С зелёным человечком в кармане далеко не уйдёшь, – обратилась я к фамильяру.

А тот только показал язык, соскочил на стол и умчался в сторону очага. Повезло так повезло…

В этой суматохе время пролетело быстро, за окном уже темнело. Я опомнилась и побрела помогать старухе, пока мой новоиспечённый нерадивый слуга уплетал остатки хлеба.