Книжные хроники Анимант Крамб - Лин Рина Страница 5

– Но Чарльз, – жалобно начала она, и я знала, с каким видом она это произнесла. Умоляющим, заискивающим, который всегда переубеждал отца.

Но в этот раз он не повелся на него.

– Шарлотта, званые вечера в большом Лондоне, возможно, даже балы при королевском дворе. Молодые люди с титулом и славой, смекалкой и умом. Всего один месяц, дорогая, и у нее закружится голова от всех знатных поклонников, между которыми ей придется выбирать.

Я испуганно вздохнула. Это предложение действительно исходило от моего отца? Когда в этом вопросе он перешел на сторону матери? Я не знала, быть мне в ярости или в шоке.

Даже мама была поражена, и она не издавала ни звука.

– Вы не обязаны кому-то говорить об этом. Мы просто скажем, что она поехала к Лиллиан. Чтобы та не была одна, пока мне выдалась особенно загруженная неделя. Кто будет искать скрытый смысл в том, что Анимант поехала в Лондон к своему дяде, – добавил дядя Альфред. – Да и Генри. Он будет рад увидеться с сестрой.

Я слышала, как вздохнула мама. Этот вздох был явным знаком того, что отец и дядя Альфред победили и мне разрешат поехать в Лондон.

– Один месяц! – строго повторила она. – И только если она выдержит этот месяц. В чем я сильно сомневаюсь.

Я отошла от двери, сделав пару шагов назад, и осторожно присела на нижние ступеньки.

Потому что пришло время подумать над тем, чего я действительно хочу. Хочу ли я поехать в Лондон и стать помощницей странного библиотекаря? Была ли перспектива небольшой свободы достаточной, чтобы отказаться от привычной жизни и уехать в другой город?

Званые вечера не волновали меня, упоминание многочисленных собеседников, от которых я сбегала, тоже не вызывали у меня эйфории.

Но с другой стороны, мысль о том, чтобы отказаться и остаться здесь, задевала мою гордость. Мама утверждала, что я не продержусь и месяца. Она считала, что я наивна и простодушна, потому что до сих пор мне никогда не приходилось проявлять себя, и все остальные видели во мне бедного, кроткого ребенка. Если я откажусь, у них будет полное право так думать и моя гордость будет уязвлена.

Поэтому я согласилась, наслаждаясь раздраженным выражением лица мамы, которая втайне надеялась, что я приму решение в пользу ее званых вечеров, а не Лондона. Но на это она могла надеяться долго.

Два дня ушло на то, чтобы собрать вещи и чтобы мама осталась довольной выбором этих вещей. Дядя Альфред в это время жил в комнате для гостей, но днем все время проводил с отцом, и потому у меня не было возможности расспросить его о Лондоне и библиотеке.

Над нами что-то загремело, и дядя Альфред резко проснулся.

– Что это было? – спросонья спросил он, и я нервно поджала губы.

– Всего лишь мое кресло! – ответила я, и дядя Альфред покачал головой, почесывая бороду.

– Зачем тебе понадобилось тащить с собой это старую вещь? – улыбнувшись, поинтересовался он.

– Оно принадлежит мне. И я опозорила бы всех своих предков, если бы я не была немного эксцентричной, – уверенно произнесла я, и дядя Альфред громко рассмеялся.

– Ты права, Ани! Как обычно, – сказал он, и я улыбнулась.

В семье Крамб было много эксцентриков, и когда я увидела семейные деревья других семей, поняла, что их было даже слишком много. Моя двоюродная бабушка питала слабость к огромным шляпам, у троюродного брата был талант рассказывать истории, но никогда не заканчивать их, а мой дед всегда утверждал, что его мать была адмиралом на флоте.

В отличие от них я всего лишь еду вместе со своим креслом.

Пока мы ехали, мы сделали две остановки. Первый раз, чтобы пообедать в прекрасном маленьком трактире, а во второй – на пятичасовой чай.

Дядя Альфред рассказал мне о своих недавних поездках в Европу, о любви Лиллиан к немецкому хлебу и что мы прекрасно проведем время в Лондоне.

Однако, как бы я ни старалась перевести тему на библиотеку, мою новую работу или же неприятного библиотекаря, у дяди Альфреда каждый раз получалось выкрутиться, и только на восьмой раз он, наконец, сдался.

Он явно не хотел мне об этом рассказывать, что одновременно злило меня и интриговало. Все же он пообещал позаботиться о том, чтобы завтра утром все уже было готово. И мне нужно было довольствоваться этим. Пока что.

Мы приехали в Лондон вскоре после захода солнца, и я мало что могла разглядеть на темных улицах, которые слабо освещались фонарями, поскольку фонарщики еще не закончили обход. Только когда мы доехали до центра и приблизились к территории университета, улицы стали шире и светлее, и я смогла полюбоваться мрачными высокими домами, прижавшимися друг к другу так близко, словно таким образом холод не доберется до них.

Конечно, я уже была в Лондоне, но это первый раз, когда я приехала сюда без родителей, и, хотя воздух был не таким чистым, как в пригороде, он пах для меня свободой и бесконечным количеством новых возможностей.

Тетя Лиллиан встретила нас у двери, когда мы на затекших ногах вылезли из кареты, и, увидев меня, удивленно засмеялась.

– Анимант! – радостно воскликнула она и заключила меня в свои объятия, когда я поднялась по трем ступеням к входной двери и шагнула к ней в теплый коридор.

В Лондоне было морозно, поэтому создавалось впечатление, что здесь зима гораздо ближе, чем у нас.

– С чего такая честь? – спросила она и вокруг ее глаз появились морщинки от смеха. Она держала меня на расстоянии вытянутой руки от себя и пристально разглядывала.

– Дядя Альфред хочет нанять меня помощницей библиотекаря, – беззаботно ответила я, и ее глаза сначала расширились, а затем в них появился гнев.

– Ты хочешь бросить ее на съедение этому чудовищу? – возмущенно воскликнула она, когда ее муж вошел в дверь, и уперла худые руки в тонкую талию.

– Не волнуйся, любимая. Маленькая Ани разнесет его в пух и прах, – невозмутимо произнес он, расстегивая пальто и снимая с себя толстые слои одежды.

– Ты-ы-ы… – начала ругаться тетя Лиллиан, грозя пальцем, но затем покачала головой и только тихо вздохнула. – Ах, иди сюда, мой авантюрист! – Ее голос смягчился, она подошла к нему и упала в его медвежьи объятия.

Они были совершенно разными, и все же казались словно созданными друг для друга. Он был большим и коренастым, она – маленькой и хрупкой. У него были темные волосы, загорелая кожа, а она светилась, как ангел, с белокурыми волосами и кожей такой же белой, как мрамор.

Только чувство юмора было одинаковым, и это, вероятно, было причиной, по которой они так хорошо понимали друг друга.

Я расстегнула свое пальто и подала его молчаливому пожилому господину, который протянул мне руку, чтобы я могла снять одежду. Я вежливо кивнула ему, он кивнул в ответ, и тогда я снова обратила свое внимание на тетю.

– Еда уже готова, Альфред, – сказала она и многозначительно приподняла брови, – и гость, который настаивает на том, чтобы переговорить с тобой сегодня, – улыбнувшись, добавила она.