Турнир - Денис Юрин Страница 5

Не успела любительница забористых словечек и дурных манер освежить свои прелести легким ветерком, как из экипажа появились еще две, так сказать, дамы; так сказать, благородные. Внешность обеих была куда скромнее и неприметней, чем у рыжеволосой, оголившейся почти по пояс бестии. Одна была маленькой, полненькой, с выбивающимися из-под кружевного чепца жидкими волосенками и огромной бородавкой, занимающей почти все пространство между округлым подбородком и пухлой нижней губой. С удаления в несколько шагов, а именно на таком расстоянии находились притаившиеся разбойники, казалось, что у довольно молодой толстушки растет куцая, неухоженная поросль черных волос, которая через пару месяцев непременно разовьется в полноценную козлиную бородку. Ее движения были столь же резки и грубы, как у ее бесстыжей подружки, а дорогое платье пребывало в чуть лучшем состоянии, то есть на нем было поменьше хлебных крошек и всего парочка жирных пятен.

Чтобы размять затекшие во время долгой поездки конечности, полная веселушка решила немного побегать вокруг пенька, задрав при этом чуть ли не до головы подол платья и множество нижних юбок. Дитрих как-то привык, что не только дамы благородных кровей, но и обычные горожанки, даже некоторые крестьянки носят под платьем кальсоны. Но розовощекая прелестница с крошечной бородкой предпочитала обходиться без лишних частей гардероба, да и удаление волос с ног, видимо, считала пустой тратой времени. Глазам изумленных разбойников предстала парочка аппетитных, пухленьких, покрытых густым ковром черной растительности ножек, призывно сотрясающихся при беге. Вместо изящных туфелек девица так же, как и ее рыжая подружка, носила добротные солдатские сапоги с коваными подошвами.

Третьей персоной, соизволившей почтить опушку своим присутствием, оказалась статная, но совсем некрасивая дама в возрасте. На первый взгляд она годилась обеим спутницам в старшие подружки, но на самом деле была намного старше обеих и уж скорее претендовала на роль почтенной мамаши. Ни чудодейственная мазь из далеких, заморских стран, наверняка каждый день втираемая в кожу рук и лица; ни виверийская краска для волос; ни прочие ухищрения стареющей дамы не могли обмануть знатока и в какой-то мере ценителя женской красоты, Дитриха Гангрубера. Можно умело закрасить седину на висках. При помощи омолаживающих мазей можно на время загладить морщины; а далеко не молодую шею спрятать под массивным ожерельем из драгоценных камней, но опытный мужчина все равно поймет: что-то тут не так, все равно почует подвох еще до того, как посмотрит молодящейся даме в глаза или услышит ее хриплый голос.

Обычно люди в возрасте ведут себя более степенно. Высокая, худощавая дама, чем-то напоминавшая курицу, не стала неприятным исключением из этого правила. Она не задрала подол и уж тем более не поспешила освободить свое тело из оков тесного платья. Ее разминка с дороги ограничилась лишь легкими наклонами назад и растиранием кистей рук да затекшей поясницы. Дитрих сразу определил, что именно она была старшей во всех отношениях в этой комичной, но в то же время и пугающей троице. Вскоре он получил наглядное подтверждение своему предположению.

– Ко мне! – по-армейски четко скомандовала пожилая дама резвящимся девицам, а затем, лишь слегка повернув голову, обратилась к кучеру: – Ты уверен, что здесь?

Шляпа кучера опустилась вниз, наверное, он кивнул или подал иной утвердительный знак. Затем, поправив конскую упряжь, возница скрылся за каретой. Чем слуга там занимался, Дитрих видеть не мог, но отсутствовал он довольно долго.

И рыжеволосая красавица, и задорно верещавшая во время всего забега толстушка мгновенно повиновались властолюбивой спутнице и тут же подошли, правда, одна забыла поправить декольте, а другая не сочла нужным опустить подол платья. Дамы встали в кружок и какое-то время шептались; больше всех говорила рыжеволосая. К сожалению, слова их разговора не долетали до кустов, но, судя по активной жестикуляции всех троих барышень, беседа была не из приятных. Спутницы спорили, притом не стеснялись одаривать несогласных с их мнением оппонентов легкими тычками и затрещинами, но до настоящей драки не дошло: в волосы друг дружке благородные дамы не вцепились. Когда же согласие, по всей видимости, было достигнуто, из-за кареты вновь появился кучер. «Человек-гриб» сказал своим хозяйкам всего несколько слов, а затем вручил старшей спутнице три предмета: лист бумаги, чернильницу и гусиное перо. Смачно сплюнув на сапоги рыжеволосой подружке и громко выкрикнув: «Опять я!», толстушка-веселушка согнулась и предоставила собственную спину в качестве походного письменного стола. Водрузив на спину подруге листок и поставив на поясницу чернильницу, рыжеволосая отвесила «столу» звонкий шлепок и принялась скрипеть пером под диктовку пожилой дамы. К сожалению, текста послания разбойники не услышали: то ли дамы настолько боялись посторонних ушей, что перешептывались даже в лесу, то ли наложили заклятие, не дающее посторонним услышать их голоса.

– Что делать-то будем? Дамочки, сразу понятно, ведьмы! Грабить-то бум или нет? – оторвал Дитриха от созерцания странного действа тихий, но настойчивый голос Марка, дергавшего к тому же его за локоть… за больной локоть.

«Колдуна с ними нет. Кучер не в счет! Чародей не стал бы махать кнутом да под конские хвосты заглядывать! Спесива магическая братия, спесива и горда, до такого низкого занятия никогда не опустится! Чары на карету наложены, это факт, но прав ли Марк?! Действительно ли троица сумасшедших – ведьмы, или только одна… или они кто-то еще?! О Небеса, как же паренек наивен, как мало знает о мире, в котором живет! – торопливо размышлял старший и более опытный разбойник, пытаясь лишь на основе недолгих наблюдений докопаться до истины, пересчитать все «за» и «против», взвесить риски и наконец-то выдать скупой и лаконичный ответ: «да» или «нет». – С ведьмами мы справимся, и даже если заморыш-кучер окажется колдуном, это нам не помеха. В бою все решает натиск и быстрота! Когда кинжал приставлен к глотке, нет времени да и желания читать мудреные заклинания… склянками с магической пакостью тоже пошвыряться затруднительно! Ах, если бы они были всего лишь колдуньями!..»

Дитрих не сомневался, что троица странниц, да и забавный кучер в придачу, мягко говоря, были немного не в себе, зато суровые опасения одолели разбойника по иному поводу… Женщина всегда остается женщиной, носи она хоть королевскую корону, хоть ведьмин колпак, хоть выцветший крестьянский платочек. Любую представительницу прекрасного пола волнует, насколько привлекательно она выглядит и, главное, какими глазами на нее смотрят другие! Женщины желают нравиться прежде всего мужчинам. Это стремление заложено в них природой, и его не отнять, не вытравить из души ничем и никогда. Те же, кого Марк принял за ведьм, весьма пренебрежительно, даже наплевательски относились к своей внешности. Они делали все, чтобы отвратить от себя взоры мужчин, а не, наоборот, привлечь, следовательно…

«Вот и выходит, что никакие они не женщины! – пришел ко вполне логичному, но в то же время и абсурдному заключению Дитрих Гангрубер. – Все трое мужчины, возможно, колдуны, по какой-то причине вынужденные создать иллюзию, что они женщины; или, что еще хуже, наемные мерзавцы на службе у чернокнижника. Чары стабильны, мнимая картинка не пропадает и даже не дрожит. Вывод очевиден, чародеи сильны, хоть нас с Марком почему-то до сих пор не приметили. Связываться с ними – все равно что с тростинкой наперевес скакать на рыцаря! Интересно, что же такие могущественные мужи в нашей глухомани забыли?»