Самый сердитый гном - Денис Юрин Страница 5

– Несчастный случай на дороге, – лукаво усмехнулся Карл, – телегу тряхнуло, флакон выпал из котомки и разбился, вот незадача! И что мне делать, если второго нет? Не остается ничего другого, как оставить тебя на границе, перевести в стражи Ворот.

– Брось, это не поможет. Если твои предположения правильные, то Андера лепетом о случайностях не обмануть. Он отомстит, он тебя уничтожит, сотрет в порошок…

– Пусть попробует! – прозвучал суровый ответ.

Голос заставил Пархавиэля открыть глаза и взглянуть командиру в лицо. Сквозь прорези стальной маски на него смотрели полные решимости и упорства глаза старого бойца, готового бросить вызов и достойно принять его, будь обидчиком хоть самый могущественный и свирепый акхр.

– Мне нужно подумать, – прошептал Пархавиэль и отвернулся.

Родившимся под яркими лучами солнца и чарующим взор блеском звезд на ночном небе никогда не привыкнуть к однообразному существованию во тьме пещер и извилистых скальных проходов, никогда не приспособиться к жизни в мире, где время, кажется, остановилось и нет таких привычных всем нам явлений, как рассвет и закат, смена времен года и ветер…

Когда-то очень давно гномы тоже жили на поверхности и не могли представить, что их потомкам придется измерять время мерными сменами, а не днями, и просыпаться по утрам не от лучей восходящего солнца, а от тусклого света зажигаемых фонарей.

Все в мире течет, все изменяется, кто хочет выжить, должен приспосабливаться к переменам. Натолкнувшись несколько столетий назад на извечную дилемму мироздания: «вступить ли в бой с более сильным врагом или спастись бегством», древние гномы сделали свой выбор, раз и навсегда изменив не только среду обитания, но и образ жизни потомков.

Много времени прошло с тех пор, много лет пролетело в упорных трудах по покорению чуждого и враждебного подземного мира. Даже Хранители Мудрости Древних уже не помнили, кто именно вынудил предков гномов спрятаться в недрах земли, закрыться в глубоких пещерах и шахтах: властолюбивые эльфы, кровожадные орки или, быть может, кадоны, чье племя бесследно кануло в Лету в череде бесчисленных кровопролитных войн «внешнего мира».

Нынешнее поколение сынов Великого Горна не знало ни Солнца, ни Луны. Они жили, блуждая во тьме и гордясь мудростью сумевших спастись от неминуемой гибели предков. Любой атрибут многоцветного и разнообразного наземного мира был для большинства жителей Махакана пустой звуковой оболочкой, не несущей в себе никакого смысла. Солнце, Луна, небо, звезды – всего лишь призрачные реалии чужой жизни, абстрактные теоретические понятия, в которые можно поверить, но нельзя принять…

* * *

Пархавиэль видел небо и звезды, слышал шелест листвы и ощущал нежное дуновение весеннего ветра. Это случалось трижды, каждый раз, когда ломался старый грузовой лифт, на который гномы сгружали товары в конечной точке маршрута, чтобы отправить их наверх, на поверхность.

Хауптмейстер точно помнил ту смену, когда впервые произошла поломка – двести пятьдесят семь смен назад, конец шестого похода. Перегруженный товарами лифт заскрипел и рухнул вниз с высоты пятнадцати метров, насмерть задавив четверых и тяжело ранив десять гномов. Ему тогда вместе с товарищами долго пришлось карабкаться вверх по отвесной стене шахты, вися на одной руке, вбивать второй в твердый скальный монолит длинные крепежные стержни, протягивать тросы, а наконец-то выбравшись на поверхность, вручную поднимать груз. От усталости ныли мышцы, кровоточили ободранные руки и плечи, но страдания стоили того, что он увидел…

Яркий свет, огромный темно-серый простор, затянутый причудливыми неоднородными сгустками, порывы ветра, обжигающие глаза и щеки, воздух, который пьянил и сбивал с ног своей свежестью, запахи, новые запахи… Даже впервые увиденные им люди и огромные, впряженные в телеги животные не вызвали у него такого удивления и восторга, как бескрайний простор, обилие цветов и запахов.

Именно тогда он понял, в чем заключается основная привилегия караванщика: «Возможность случайно увидеть чудо, соприкоснуться с большим, светлым миром».

Из тех счастливцев, кому двести пятьдесят семь смен назад повезло выбраться на поверхность, в живых осталось лишь трое: он, Зигер и Карл. Шестеро погибли на маршруте, трое покончили с собой по возвращении в столицу, а четверо бесследно исчезли. Говорят, что они сбежали во «внешний мир», навеки наложив проклятие на свой род, стали изгоями… Однако Зингершульцо не верил расхожим слухам, даже когда они превратились в официально зарегистрированный Гильдией факт измены. Уж слишком много солдаты болтали в пивных о необходимости перемен и «свежего воздуха»…

Последующее за позорным фактом измены ужесточение инструкций не охладило желание Пархавиэля увидеть «внешний мир» вновь, всего на несколько минут соприкоснуться с ним и сохранить в памяти чудесные воспоминания на всю оставшуюся жизнь.

Когда лифт сломался во второй раз, он первым вызвался добровольцем полезть наверх. Небо преподнесло ему неожиданный сюрприз: оказывается, оно могло быть не только серым, но и черным, усыпанным множеством сверкающих точек, называемых на языке людей звездами.

К сожалению, третье посещение поверхности сильно разочаровало гнома. Ловко карабкаясь по отвесной стене, Зингершульцо терялся в догадках, каким же будет небо на этот раз: зеленым, нежно-желтым, а может быть, голубым? Когда же он наконец заглянул за край шахты, то чуть ли не свалился от расстройства обратно. Небесная высь была вновь темно-серой.

Три смены он ходил сам не свой, не мог спать и перессорился со всем отрядом, включая самого командира. Никто не мог понять причину его внезапной вспыльчивости и резких перепадов настроения. Карл предлагал Пархавиэлю пропустить один поход и немного отдохнуть в столице. Животворящим бальзамом, исцелившим его от меланхолии, стали мысли о предстоящей по возвращении с маршрута свадьбе.

«А все-таки каким небо может быть еще и почему оно способно менять цвет? – размышлял хауптмейстер Пархавиэль Зингершульцо, крутя между толстыми, сильными пальцами левой руки флакон с ярко-синей жидкостью. – Неужели я никогда не смогу ответить на этот вопрос? Ведь небо так близко, всего в трех сменах пути. Его новым цветом и бескрайним простором насладится кто-то другой!»

Одним резким движением руки Зингершульцо сорвал сургуч с горлышка и опрокинул содержимое флакона в рот. Он не успел ничего почувствовать. Голова закружилась, стало трудно дышать, и гном потерял сознание.