Магия черная, магия белая - Елена Хорватова Страница 5

Кухня в квартире оказалась не менее удивительной, чем все остальное. Судя по обстановке дома, Маргоша ожидала каких-нибудь старинных резных буфетов, громоздких, как готические соборы, и развешанных по крючьям медных тазов времен расцвета прижизненной славы Льва Толстого. Но выложенная дорогим испанским кафелем кухня была подчеркнуто современной, уставленной разнообразными электроприборами: миксерами, блендерами, микроволновками, соковыжималками… Такие кухни обычно изображают на страницах рекламных каталогов, чтобы подбить граждан раскошелиться на дорогой ремонт и многочисленные покупки ради приобщения к благам современной цивилизации. Правда, под потолком и на отделанном деревом застекленном балконе, куда выходила распахнутая кухонная дверь, на веревках и гвоздях колыхались пучки ароматных трав, нитки высушенных грибов, связки корений и веточек, не сочетавшиеся с пластиком и никелем кухонного оборудования.

– Достань муку, – попросила бабушка, кивнув на одну из закрытых полок, развешанных по периметру стен.

Маргоша распахнула дверцу и увидела множество горшочков, баночек и скляночек, украшенных самодельными этикетками с непонятными надписями. На одном горшке было начертано нечто вроде «козюбры суш. крупные», но поразмышлять о его загадочном содержимом, а тем более заглянуть под крышку было некогда. Бабушка ждала, когда ей будет подана требуемая мука, и Маргарита ускорила поиски…

Мука оказалась в большом березовом коробе, испещренном старославянской вязью. Бабушка отсыпала несколько горстей в каменную плошку, стоявшую на столе у окна, густо посолила и развела муку водой из бутыли, спрятанной в темном углу.

– Водичку возьмем лунную, – непонятно объяснила она. – Ты всегда помни, что запасы воды, и лунной, и солнечной, пополнять надо регулярно, ведь неизвестно, когда что потребуется.

Замесив из муки и соли крутое тесто, бабуля вылепила две фигурки – мужскую и женскую. В Маргарите Стефановне явно пропадал скульптор: человечки были выполнены с подлинным художественным мастерством.

Но сам магический обряд только-только начинался. Открыв нижний ящик кухонного стола, Маргарита Стефановна вытащила кожаный футляр, обитый изнутри старинным тисненым бархатом. На бархате покоился длинный нож с черненой серебряной ручкой, украшенной восточными письменами. Ножом бабушка написала на животе фигурки-мужчины большую букву «И».

Маргоша завороженно следила за происходящим действом и даже не поняла, что бабушка у нее о чем-то спрашивает.

– Как разлучницу-то зовут? – повторила бабуля.

– Ой, а я даже не знаю, – очнулась Маргоша.

– Не знаешь, стало быть… Так что ж у такой растяпы и не отнять все что захочется, – передернула плечами бабушка. – Принеси фотографию.

На свадебном фото за спиной новобрачных топтались несколько друзей, сопровождавших их в загс. Лица свиты были не в фокусе, но разобрать все-таки можно.

– Вот она, – указала бабушка на одну из девушек, стоявших в самом большом отдалении.

– Не может быть! – удивилась Маргоша. – Это же моя институтская подруга Лелька Алферова. Неужели она могла?

– Могла, стало быть, – равнодушно согласилась бабуля. – Лелька – это Елена или Ольга?

Маргоша хотела было сказать «Ольга», но бабушка, не дожидаясь, сама небрежно бросила:

– Ольга, Ольга, вижу уже.

И на груди женской фигуры появилась большая круглая «О».

– Так, – удовлетворенно сказала бабуля, посадив маленькую Ольгу к себе на ладонь. – Бери своего дурачка, понесем в комнату.

В комнате фигурки были посажены в разные углы, а бабушка, взглянув на закатное солнце за окном, забормотала, обращаясь то к одной, то к другой из них:

– Разбиваю я злые чары, как ледок весенний. Вместе вам не бывать и не жить, хлеба вместе не есть, детей вместе не качать. Аминь.

Повторив свое заклинание несколько раз, она вылила на руки из какой-то бутылочки воду и протерла ею лицо. Маргарите не верилось, что простенькая, незатейливая скороговорка может что-то изменить в судьбе, даже если завершить ее словом «аминь». Такой интересный обряд закончился полной ерундой… Впрочем, Маргарита Стефановна была, кажется, уверена в обратном.

– Вот и все. Свободен твой Игорь от всех Ольгиных заклятий. – Бабушка повернулась к Маргоше, и той показалось, что искры, только что светившиеся в глубине бабушкиных глаз, потухли и она как-то сникла, словно очень устала. – Чары с него сняты, и никто не возьмется накладывать их заново. Об этом я позаботилась. Теперь сама решай, что делать. Это уж как тебе совесть подскажет…

Опустившись в кресло, бабушка молча посидела с закрытыми глазами. Очнувшись, она грустно сказала:

– Силы меня оставляют. И дело-то пустое, нестоящее, а выдохлась я, словно серьезный магический обряд провела… Да, дитя мое, пора мне уходить. И так зажилась. Покоя мне хочется. Ты не могла бы сегодня у меня остаться? Мне так много надо тебе сказать, а времени остается все меньше и меньше… Последний песок из моих часиков утекает.

– Да, конечно, я останусь. Бабуля, а вы ведьма? – спросила Маргоша, сама удивляясь, как такой вопрос пришел ей в голову.

Собственно, после всех манипуляций с куклами из теста ничего другого и подумать было невозможно, но вот непосредственно спрашивать пожилого человека – а не ведьма ли ты, дорогая бабушка, не Баба ли Яга часом? – оказалось нелегко. Заложенное в детстве воспитание всячески противилось подобным вопросам, но любопытство все же брало верх.

– Пал Андреич, вы шпион? – передразнила ее бабушка, припомнив сакраментальный вопрос из старого советского сериала, звучавший примерно с той же интонацией. – Ведьма… Не люблю я этого слова. – Старушка подхватилась со своего кресла, и даже огоньки вновь засветились в ее глазах. – В современном русском языке оно несет исключительно негативный оттенок. А у древних славян словом «ведь» обозначалось не только «колдовство», но и «знание». «Ведение», «ведовство» – всего лишь сумма редкостных знаний, не доступных всем и каждому. Отсюда и «ведьма», и «ведун». Это очень древнее понятие, деточка. Слово «веды», как и иные понятия ведических знаний древних ариев, проникло в разные языки и закрепилось в них по сию пору. Пруссы называли своих жрецов и колдунов вайделотами, ибо их «waid» суть та же «ведь». И немецкое «Waideler», и польское «wajdelota», и латышское «vaidelis» обозначают человека, способного к ведовству. Так что, если тебе нетрудно, называй меня вайделоткой. У нас с тобой прусские корни. Обрати внимание на женский портрет в простенке…