Небо цвета стали - Роберт М. Вегнер Страница 49

– Вот же проклятие, миллионы… много миллионов.

– Да. Мы ведем через горы богатство, которое заполнило бы всю императорскую сокровищницу, да так, что и двери бы не прикрыть. Если бы им пришлось обрабатывать древесину во время пути, переправа заняла бы втрое больше времени; если бы они использовали дерево похуже, мост мог бы упасть, а подломись под каким-то из фургонов этот проход – и они потеряли бы еще несколько дней. Нет, они не расточительны, они просто знают, что у них есть шанс добраться до своей возвышенности, а потому они не стараются экономить. Гонятся за собственной мечтой.

– Возможно, они хотят снова увидеть юношей, которые весной вступают в Круг Воинов, между поставленными в Сенди’ках каменными столпами, чтобы впервые окровавить свои кавайо. Или сесть на козлы и не ступать на землю, пока не проедут пятьдесят миль, а покачивание фургона заставит их мысли течь лениво, так, что лишь удар сердца отделяет от страны сна. Или почувствовать ветер в волосах, когда ты мчишься степью, в одной руке держа вожжи, а в другой – метатель дротиков, а рядом с тобой – сотни других колесниц.

Они обернулись на Анд’эверса, как раз закончившего говорить. Он подошел во время тирады Велергорфа и, похоже, все слышал.

– Это странно, – прищурился десятник, – но уж тебя-то я наверняка не стал бы подозревать в таких мыслях. Сыновья уже взрослые, а желание отослать их колесницы в бой – нисколько не верх желаний отца. Дочки, как минимум две, на выданье, а потому и здесь тебе должно бы, скорее, выбирать для них мужей и ждать внуков. Не знаю, как бы это сказать, – он прищелкнул языком, – но изо всех верданно ты всегда был наиболее холодным, если речь шла о вашем путешествии.

– Это верно. – Кузнец сложил руки на груди, крепкие мышцы его напряглись под жилеткой. – Я не должен бы радоваться, но…

На миг его взгляд затуманился, словно бы он пытался собраться с мыслями, в которых и сам был не уверен.

– …но сегодня утром я перешел на другую сторону этой горы, взглянул на долину, которую нам предстоит пройти, и внезапно до меня дошло, что… что через несколько дней я смогу ступить на плоскогорье. Домой. Благодаря вам мы уже преодолели половину дороги, может, даже две трети, а я и не думал, что мы вообще выедем из-под замка. И тогда я вдруг вспомнил обо всех этих вещах, о которых только что вам сказал, и понял, что здесь, – он дотронулся до груди, – здесь, внутри, я тоскую по ним, как по первому дыханию. А потому я пришел вас поблагодарить.

Кеннет кашлянул.

– Не лучше ли подождать, пока мы окажемся на месте?

Анд’эверс улыбнулся неожиданно ласково:

– Нет. Тогда может оказаться тяжелее. И еще одно: здесь, где вы стоите, начнется помост, по которому фургоны будут въезжать наверх, а потому, если бы вы смогли…

– Уже уходим.

– Хорошо. Мы отослали тело вашего солдата вместе с письмом в крепость. Оно наверняка доберется туда уже завтра вечером.

– Спасибо.

* * *

Проход сквозь гору вел на поверхность тихой долинки, которую им нужно было миновать, чтобы ущельем между двумя стенами выбраться на очередную грань. Красные Шестерки оставили позади перебирающийся сквозь щель караван и вышли на добрые две мили вперед. С Кеннетом двигался весь отряд, Фургонщики не могли бы здесь заблудиться.

Долина была шириной в добрых три мили, потом еще миля ущельем, где придется убрать немного камней и валунов, и очередной хребет, на этот раз узкий и острый, словно бритва. Грань эта беспокоила лейтенанта, поскольку на карте обозначили ее как исключительно опасную, но более он переживал из-за долинки и местных обитателей.

То, что здесь кто-то вообще есть, они выяснили ночью, когда стояли у выхода из щели и смотрели на огоньки, что загорались на противоположной стороне долины. Насчитали восемь, все вблизи входа в ущелье, что обещало разнообразные проблемы. В таком месте даже маленькая группка нападающих могла бы задержать – или как минимум серьезно затормозить – поход верданно.

Лейтенант не думал, что это разбойники. Грабители немного схожи с территориальными животными: чтобы выжить, им приходится держаться мест, которые обеспечивают им существование: окраин сёл, торговых путей, даже городов. Всякий атаман, который увел бы свою банду так далеко от купцов и селян, туда, где в радиусе двадцати миль нет никакого жилья, быстро перестал бы быть атаманом. Нет, костры наверняка разжигали какие-то «местные».

«Местные» были постоянным элементом в любых горах. Забытые богами и мытарями долины, недоступные плоскогорья, дикие леса, населенные, кроме зверья, еще и людьми. Людьми, которые даже не знали порой, что живут в Меекханской империи, которые часто годами не поддерживали контакты с внешним миром, говорили на странных наречиях, а то и на совершенно чужих языках. По мере того как империя укрепляла власть на пограничье, «местные» или отодвигались в тень, или ассимилировались, но восточный конец Олекад сошел бы за земли более дикие, чем Большой хребет на севере. Поселенцев здесь ничего не привлекало, а потому группки полудиких горцев чувствовали себя тут вполне неплохо.

Некогда «местные» были потомками племен и народов, обитавших в этих краях еще до Старого Меекхана, – возникли из банд беглецов, ищущих собственного места на земле. Однако всегда подобные им оставались нетерпимы и недоверчивы в отношениях с чужаками, всегда соблюдали собственные обычаи, а бывало, что безжалостно убивали любого чужака, вступавшего на их территории. Кеннет не сомневался, что, если понадобится, Фургонщики пробьются силой, но вести караван узкой дорогою под угрозой еженощных нападений групп отчаянных безумцев было последней вещью, какой бы ему хотелось. Потому он собрал всю роту – и много подарков. Несколько мешков с остриями топоров, ножами, кусками цветной материи и симпатичными украшениями. Рассчитывал на совокупную силу невысказанной угрозы и совершенно реального подкупа. Конечно же, при условии, что местные вообще решатся показаться.

Долина заросла лишь травой и редким кустарником. Велергорф первый указал на следы и кучки лепешек. Овцы и козы, еще одно подтверждение, что в окрестностях обитают люди, и одновременно знак, что люди эти спрятались при виде солдат. Кеннет осмотрелся: теоретически в этом месте непросто было бы укрыться: плоская равнина и рахитические кустики – совсем не идеальное место для засады. Но будь у него целая ночь, он бы здесь замаскировал хоть бы и целый полк. Вокруг было проклятуще тихо.

– Собак вперед и в стороны, – обронил он коротко. – Оружие в руку.

Люди и так держали ладони на рукоятях мечей, сабель да на топорищах, но разница между человеком, что держит ладонь на рукояти, и тем, у кого меч в руке, порой такая же, как между мертвым и тем, на кого никто не посмел напасть. Точно так же обстоит дело и с настороженным арбалетом: стрела, лежащая в бороздке, куда лучше убеждает противника отказаться от атаки.

Кеннет осмотрелся, наблюдая за псами. Теперь именно они стали глазами, ушами и носами роты. Пока ничего не раскроют…