Ярче тысячи солнц - Александр Голодный Страница 49

— Что ты такой робкий, Волк?

— Зачем тебе это, соратница?

— Ты не знаешь, зачем мужчина нужен женщине?

— Мужчина нужен женщине, когда она его хочет. Причем «хочет» — это ключевое слово. Надо продолжать?

Ну, и как ты выкрутишься? Черт, у меня активно зашевелились все подозрения, снова всплыли в памяти непонятки и неувязки…

— Да, Сержант, умеешь ты испортить настроение.

Девушка резко разворачивается, отходит, садится на стул. Пола халата «случайно» откидывается, открывая стройное бедро.

— Не все чувства измеряются словами «хочет» и «не хочет».

Возможно, куколка. Но ты ко мне эротического интереса не испытываешь вообще. Главный вопрос — это медовая ловушка по заданию Олега? Или присутствует и личный особый интерес — добиться откровенности у распустившего язык после азартного секса расслабившегося мужика? Светлана еще раз меряет меня взглядом:

— Иди уж, трусишка.

И что, это нормальная реакция отвергнутой женщины? Невозмутимо киваю, выхожу. Так, надо крепко подумать. А лучше всего думается на откосе.

Вторую жизнь подряд со мной верная, преданная и никогда не подводившая особа женского пола. Зовут ее здоровая военная паранойя. Приболела из-за ранения, доверила хозяина хорошим людям, а сейчас полностью выздоровела, вернулась и гонит массу вопросов, возможные ответы на которые совершенно не нравятся. Правда, многие вещи пока непонятны, включая главную — почему меня не пытаются взять? Не обязателен силовой захват — опоить химией, к примеру? Убийство «дельтовцев», в отличие от других подвигов, в доказательствах не нуждается. Но берегут, лечат, выдали оружие… Вынимаю револьвер, разряжаю, щелкаю спусковым крючком. Ствол точно исправен. Выварены патроны? Внимательно рассматриваю. Не похоже. Впрочем, завтра на складе проверю. Так вот, зачем выдавать змее ядовитые зубы?

Подходит командир, присаживается, молчит. Смотрим на закат.

— Сергей, далеко отсюда база ядерных арсенальщиков?

— Миль двести. Но туда не пройти, Сержант. Вокруг заграждение, постоянная охрана. Все места на территории России, по которым был нанесен ядерный удар, охраняются строго. Да и нет смысла туда идти — она пуста.

То, что пуста, не сомневаюсь. Но должна была остаться документация. Каждая постановка на боевое дежурство, проведение плановых работ по обслуживанию, даже перевозки — все фиксируется. Возможно, что основная и секретная документация уничтожена, хотя и это под сомнением, так как оккупация началась внезапно. Но даже тогда есть море несекретных бумаг. Почему не нашли? А вообще была возможность искать? Первая экспедиция работала по-горячему, в условиях дикого радиационного фона.

— Командир, ты не знаешь — еще попытки имперцев пройти на базу были?

— Про одну знаю точно, года три назад. Ничего нового не нашли.

— Опять брали проводника в лагере?

— Конечно.

— Проводник умер?

— Нет, Сержант. Медики занимались. Болел, но остался жив.

Значит, фон упал, но еще присутствует. Вполне возможно, что экспедиция мельком прошлась по следам первой, оценила вой зашкалившего радиометра и растущую дозу, да и вернулась по-быстрому. Помирать никому не хочется, даже на высокооплачиваемой работе. Люди общества потребления себя любят неимоверно, с героями в нем плохо.

Солнце зашло, возвращаемся в лагерь. У открытого окошка лазарета задерживаюсь. Внутри горит свечной фонарь, но остановило не это. Играет радио, и песня очень знакома. Точно, поет Катя, песенка «Я вокруг тебя». Одна из тех композиций, что записал в армии и оставил до приезда певицы в доме Елены. Это значит…

Захожу к себе, раздеваюсь, кладу часы с выставленным будильником на табурет в изголовье, продолжая размышлять. Катя выступает, записывает новые альбомы, значит, не подверглась репрессиям, не содержится под стражей. Соответственно, можно сделать вывод, что дела неплохи у Марджи и Елены. В условиях следствия и арестов в семье петь не захочется.

Засыпаю с хорошим настроением, словно получил весточку от дорогих сердцу женщин.

В жизни военного слово «надо» имеет особое значение. Не хочется, но надо — поплескав в лицо водичкой из умывальника, выдвигаюсь на проверку караула. Отношение самое уважительное — я для парнишек «соратник Волк». Пробегаюсь по постам — службу несут нормально, бодро. В караульном помещении порядок, горят два свечных фонарика, на полке пара исправных светодиодных генераторных «жучков». Беседую с бодрствующей сменой о жизни, получая интересные ответы. Они все из сирот, неграждане третьего разряда, собраны в лагерь тремя разными людьми. Схема рекрутирования идентична — кто-то из знакомых помогает кэшем и добрым отношением, потом дает почитать литературу Реджистанса, а затем появляется человек, которому хочется верить, и запускает рекрута по сети проводников на маршрут в лагерь.

Неожиданна информация по обучаемым — многие из них принадлежат к негражданам первого разряда, среди девочек есть и граждане третьего разряда. Учитывая, что родители, как правило, на разряд выше, чем дети… А девочки-разведчицы? Вот как — третий и второй разряды неграждан. Про Натали даже не уточняю — одежда категории «С» говорит сама за себя.

Развожу смену на посты, общаюсь с очередной группой. Ребята бесхитростные и простодушные. Конечно, я не гений оперативно-следственной работы, но определенные навыки есть, подкрепленные опытом прошлой жизни и наработками в области психологии.

«Черной школой» КИБ от них не пахнет.

Проверка постов, проверка оружия в караульном помещении. Винтовки рабочие — бойки не сточены, вычищенные стволы в отличном состоянии, патроны старые, но следов вываривания нет.

По просьбе караульных провожу показ приемов рукопашного боя с оружием. Уровень обученности низкий. Делаю зарубку в памяти — надо позаниматься.

Еще примечательный факт — один выстрел на памяти караульных был. Смущаясь, сменившийся парнишка рассказал, как весной долбанул из винтовки в дергающуюся тень в кустах. Оказалось — кусок пленки от душевой кабины. Ветер сильный дул. Не попал, кстати.

Отряд существует с конца прошлого лета (как раз мой предшественник отправлен умирать на свалку), на зиму их пристроили якобы отбывать срок в трудовой армии. Здесь, на побережье. Занимались хозяйственными работами в санаториях, кормили хорошо, и десятники нормальные попались. Ну-ну.

За продуктами ходят вчетвером, есть тропа до дороги, три часа хода. Дорога не та, где меня встречала Натали. В назначенное командиром время с трассы съезжает грузовичок, неразговорчивый водитель помогает перегрузить продукты из картонных коробок в рюкзаки. Продукты, между прочим, на грани — до окончания срока годности не более четырех суток.

Развожу последнюю смену караульных, иду к себе. Покемарить часок? Нет, надо соблюдать распорядок — бегу на зарядку. Под мышкой висит оперативная кобура, запасной боекомплект на поясном ремне. На обратном пути опять встречаю Светлану. Ровный спокойный кивок, ни малейшего признака неудовольствия на лице. Как ничего и не было. А вот кобура ее явно заинтересовала.