Край чёрных магнолий - Ольга Вешнева Страница 49

Машина Егора плавно вписалась в поворот разбитой фурами дороги. Впереди показались серые здания мясокомбината с конусовидными трубами, извергавшими клубы дыма.

“Прекрасная кормушка”, – подумала я. – “Шведский стол для вампирюшников”.

Остановила “Десятку” перед шлагбаумом.

К машине подбежал охранник лет сорока.

– Что вы тут забыли, девушка? – раздраженно прокричал он. – Закрытая территория. Въезд строго по пропускам.

– Я приехала за кормом для домашнего вампира, – невозмутимо отозвалась я, высунув голову из окна “Десятки”.

– Тихон живой? – озадаченно ухмыльнулся охранник.

– Он жив, но у него сильнейшее отравление. Тот, кто пытался его убить, подлил осиновой смолы в огонь.

– Мужики из пекарни сказали, что на пустыре был страшный пожар. Мы думали, не увидим больше Тихона, – безрадостно забормотал охранник. – Пусто без него на комбинате. А вы, небось, та самая охотница, которая увела Тихона у нашей дорогой хозяюшки?

– Ну, типа да, – его слова меня слегка огорошили.

Я загнала машину на служебную парковку и вышла, прихватив бутыли.

– Дмитрий, – бойко представился охранник. – Будем знакомы. Я думаю, нам теперь часто придется видеться. Тихон ведь скоро поправится, так?

– Светлана, – я пожала вязаную перчатку собеседника. – Он пока неважно себя чувствует, но, надеюсь, скоро выздоровеет. Дмитрий, у вас есть предположения, кто мог организовать покушение на Тихона?

– Дырявый Джо! Кто же еще?! Он давно точил на Тихона осину … В прошлом году Джаник хотел отжать завод у Лизаветы, так Тихон разогнал Дырявого и его братков, в бак с фаршем окунул и хорошенько изметелил.

– Понятно.

– Я самураям говорил – они не верят.

– Так... – я задумчиво прикусила нижнюю губу, – Вы тут ребята, разобрались бы, во что играть – в Дикий Запад, или в Дикий Восток! С Дырявым Джо мне все понятно. Он ваш драгоценный мафиози, а кто такие самураи? Банда конкурентов Джаника Саркисова?

– Обижаете… Самураи у нас самые настоящие, – охранник потер густую щетину и деловито прищурился. – В эпоху Мэйдзи, когда самураев лишили почестей и отняли у них нажитое добро, отряд под предводительством Маэно Яматори восстал против императора. Бунт был подавлен. Император собирался было казнить отступников, но тут все как-то хитро завертелось при участии одного из предков нашей Лизаветы. В ту пору он служил в Японии послом. Не знаю, какие там у них были договоренности, но в итоге мятежники с их семьями были подарены деду Лизаветы – хозяину колбасного завода Лаврентию Поликарпову. Могучий японский колдун наложил на самураев заклятье, чтобы их род служил до конца света роду Лаврентия. Верой и правдой, что называется. Того из них, кто откажется служить, постигнет страшная кара.

– Пожалуй, им не позавидуешь... Пожизненное рабство!

– А вот и нет! Я лично им завидую! Никто их силой в Волочаровске не держит. Всех, кто хотел в Японию уехать, Лизавета отпустила. Говорю ж – она хорошая. Может нахамить порой, но так работа нервная… Осталось их всего немного, и те люди не простые. Оборотни, кроме Сэнсэя Хитоши – нашего исполнительного директора. Столько в нем кровей намешано, что затмились силы волка и пантеры. Не оборачивается он. А вот наш начальник службы безопасности Сатибо Яматори – тот, понимаете ли, дракон. Самый натуральный. Большущий… Длиной с тот грузовик! Его сестра Юми, главный инженер, всего лишь белая лисичка, но, знаете, такая штучка обведет вокруг хвоста кого угодно. Лисьи семьи Миядзаки и Камири тоже отказалась уезжать, не нарушили самурайского долга. Надежные люди… Так, о чем я говорил?.. Ах, да! О зависти... Самураи шикарно живут. Занимают начальственные должности. Они лучшие друзья Лизаветы и первые советчики. У них житуха круче, чем у многих, ну… чем у меня, к примеру! Хоть я и не раб, и, тьфу-тьфу-тьфу, никем не заколдован.

– Спасибо вам за разъяснение, – я отстранилась, чтобы суеверный охранник не заплевал меня с головы до ног.

– Есть у меня один вопросец к вам – серьезный и секретный, – Дмитрий перешел на шепот. – Скажите, правда, тот вампир в постели супер… Просто ой-ой-ой? Так Лизавета говорила.

– Ага, – мои щеки потеплели от вынужденной лжи, а не от того, что завертелось в уме охранника.

Ну и подарочек судьбы на меня свалился. Настоящий секс-символ Волочаровска.

– Эх, дурочка я была, дурочка, – заохала вышедшая за ворота старенькая уборщица в синем форменном халате. – На завод пришла молодкой. Тихон в те годы, помнится, тощее был. Скотину после войны на убой доходяжную гнали. Никто не ведал, что его Тихоном звать, но все знали, кто он есть. Работники дразнили его Вурдалаком, а начальство звало Бродячим Псом.

Мы с девками как-то раз в ночную смену издаля за ним следили. На спор. Которая из нас первой шлепнется в обморок, когда он кровь начнет пить, та и проиграла.

Я была самой озорной среди подружек. Стою за трубой вытяжки впереди всех, гляжу на него. Тихон стоял у чана с кровью и пил из банки. Зинка позади меня чуть не охнула, но удержалась. А он услышал. Перестал пить и обернулся. Посмотрел прямо на меня. Я вышла, прислонилась спиной к трубе, и заглянула ему в глаза. Они показались мне мутными и грустными, всамделишно, как у беспризорной собачонки. Меня от страха колотун пробил. Чтоб перед Зинкой выпендриться, я пошла к нему, и на полшаге потеряла сознание. Я бы об трубу разбила голову, если бы Тихон меня не поймал на лету.

Девчонки увидали, как меня упырь схватил, и поставили на уши весь завод с перепугу. Директора вызвали, Филиппа Лаврентьевича. Я вернулась из медпункта и подслушала, как директор отчитывал Тихона. Срамил последними словами. Тихон молчал как скотина бессловесная. Глаза опустил. Я подумала было заступиться за него перед директором. Мол, сама виновата, а побоялась, что девки засмеют. Человеку не положено заступаться за упыря.

С тех пор Тихона не пускали за проходную. Стали выносить ему канистры с кровью к воротам. Я его редко видела, и старалась не попадаться ему на глаза.

Эх, будь я смекалистей, тогда бы вместо подбивания девок на спор заманила Тихона в гардеробную. Пригрела бы, приласкала как человеческого мужика. Ему бы и полегчало, глядишь. Ох, что теперь жалеть? Поезд ушел, – старушка в печальной задумчивости промокнула ситцевым платочком крючковатый нос. – А вы нехорошо поступили, девушка. Не успели толком поселиться в нашем городе, а уже в чужую жизнь полезли! Развели семью!

Наша хозяйка жить без Тихона не может. Вы бы ее видели… Какая была красавица, умница. Лиза при нем парковой розой цвела. Они с Тихоном жили душа в душу... Как разошлись, она безутешно горюет. Лица на ней нет. Глаза все время красные от слез.

Уборщица нервно сжала костлявые руки.