Эликсир жизни - Вера Крыжановская Страница 49

– Твои слова, учитель, внушают мне страх к тому ужасному миру, куда я должен проникнуть. Не счастливее ли те, которые ничего не знают об его существовании? – нерешительным тоном заметил он.

Мудрец добродушно улыбнулся.

– Несомненно. Тот, Кто сказал: «блаженны нищие духом», - был великий знаток человеческого сердца. Невежды именно по своему невежеству избегают двух областей знания; тот же, кто прикоснется хоть к одному кольцу цепи, заставляет звучать все остальные и должен нести последствия своего поступка.

Закон таков: надо научиться разрушать прежде, чем созидать. Зато после труда бывает прекрасная награда. Она предоставляет обширное поле для работы, открывает неведомые горизонты и дает в руки исследователя колоссальные силы, освещая ослепительным светом путь его будущего.

По мере того как он говорил, к Супрамати возвращалось спокойствие, доверие и надежда на будущее. Чего ему было бояться с таким руководителем, светлые речи которого в нескольких словах дали понять туманную задачу спиритуализации чувств? Мог ли он смущаться, находясь под эгидой этого высшего человека, все существо которого дышало гармонией, добротой и в то же время удивительным могуществом?

Но кто он? Каким образом Нарайяна, пользуясь его уроками, мог вести такую распущенную жизнь? Как бы услышав его мысль, мудрец сказал:

– Меня зовут Эбрамар. Я уже говорил тебе, что Нарайяна давно призвал меня, и с тех пор я живу здесь, изучая проблемы, которые мне не удалось еще разрешить. Что же касается моего жалкого ученика, то ему не хватало терпения, а главное, воздержания, необходимого для преодоления препятствий. Плоть, с ее нечистыми желаниями, и пожирающие страсти не оставляли его. Как гонимый собаками олень, возвращался он сюда, всегда неудовлетворенный, покрытый духовными ранами, являясь добычей элементарных Духов, которых он вызывал и не был в состоянии покорить. Он искал убежища здесь, куда его преследователи не смели проникнуть, и снова принимался за ритуал испытаний. Но это длилось недолго. Он скоро слабел, увлекаемый своими страстями, и снова исчезал. После своей последней попытки он больше уж не возвращался сюда и, побуждаемый элементарными духами, разбил цепь, связывавшую его с телом. Он был настолько слеп, что поверил демонам, внушавшим, будто силы добра желают его освобождения и примут его, как «блудного сына». Да избавит Бог всякого от подобного конца! Теперь этот несчастный дух блуждает, терзаемый глумливыми демонами, рыдая, вздыхая и грустя о невозвратном прошлом.

Эбрамар опустил голову и погрузился в мрачную задумчивость.

Супрамати не смел беспокоить его. Кроме того, он чувствовал легкое недомогание и по временам головокружение.

Наконец, Эбрамар выпрямился. Как только его взгляд упал на побледневшее лицо своего собеседника, он тотчас же встал.

– Пойдем, мой сын! Пора ужинать. Кроме того, свежий воздух облегчит тебя. Здесь же атмосфера насыщена совершенно непривычными для тебя ароматами и взволнована вибрациями, что и действует на тебя болезненно. Впоследствии, когда ты примешь посвящение, тебя будут наоборот смущать и беспокоить хаотические и дисгармоничные эманации толпы…

Продолжая говорить, Эбрамар приподнял портьеру и вместе со своим спутником вышел на длинную галерею с аркадами, резными и блестящими, словно золотые, вышитые драгоценными камнями кружева.

Галерея заканчивалась террасой, откуда они спустились в сад и прошли в стоявший на холмике павильон, где был накрыт стол для ужина. Вид из павильона был чудесный.

Между двух скал, точно через какое-то исполинское окно, на горизонте виднелись высокие горы и крутая дорога, спускавшаяся в долину. С ревом низвергавшийся со скалы поток, переливавшийся разноцветными огнями в лучах заходящего солнца, еще более увеличивал строгую и грандиозную картину пейзажа. Вид с другой стороны павильона представлял полный контраст своим идиллическим спокойствием.

Здесь, на изумрудно-зеленой лужайке среди групп деревьев, разбросанных артистической рукой, расстилалось, озеро, по серебристой глади которого, как по громадному хрустальному диску, бесшумно скользили белые и черные лебеди. В воде отражались пальмы, росшие на берегу.

В течение нескольких минут Супрамати не мог оторвать глаз от чудной картины. Наконец, вспомнив, что Эбрамар ждет его, он поспешил сесть за роскошно сервированный стол. Двое юношей в белых одеждах стояли за стульями. Эбрамар первый пододвинул к себе блюдо с овощами и с улыбкой сказал:

– Наш стол, может быть, и не удовлетворит тебя, так как здесь ты не найдешь ни мяса, ни дичи, ни рыбы. В пределах этого жилища всякая жизнь священна. Здесь не проливается ни одной капли крови, и никто из местных обывателей не пожелает осквернить себя нечистой, уже разлагающейся пищей.

Только низшая часть человечества, близкая еще к животному, может приспособляться к такому чудовищному способу питания, как уничтожение существ, населяющих землю, и пожирание трупов.

В этой-то отвратительной пище, да еще в запахе крови и разложения, отравляющих атмосферу, хотя наши притуплённые чувства этого и не замечают, следует искать истинную причину слабости, нечистых болезней и смертоносных эпидемий, которые терзают человечество.

В этой же причине таятся зародыши грубых и кровавых инстинктов и разнузданных страстей, низводящих человека до животного…

Супрамати с интересом слушал его, и теперь ему с отвращением вспоминался кровавый ростбиф и другие блюда в таком же роде, которые, в качестве истинного англичанина, он особенно любил. На столе стояли различные овощи, яйца, масло, молоко, мед, и так все отлично было приготовлено, что Супрамати насытился, не заметив даже отсутствия мяса; он даже объявил свое решение совершенно отказаться на будущее время от нечистой пищи.

– Было бы превосходно и даже необходимо для твоего очищения, сын мой, если бы ты мог исполнить свое решение, – ответил Эбрамар.- Животная пища, видишь ли, поглощает астральный флюид; растительная же пища развивает его, так как растения содержат много минеральных частиц и электричества, насыщающего кровь и служащего проводником для духовных сил.

Только не думай, что так легко победить старые привычки. Здесь это кажется тебе легким потому, что окружающий тебя воздух не возбуждает грубого аппетита. Но в том мире, где живете вы, атмосфера до такой степени насыщена этими эманациями, что она проникает в кровь,- и вам так же трудно отказаться от животной пищи, как пьянице от вина.

Они еще продолжали говорить на эту тему, как вдруг раздалось чудное пение. Ясные, гармоничные и бархатные голоса пели приятный и величественный гимн, которому вторили могучие звуки какого-то инструмента, напоминавшего орган.

– Господи! Что за чудная музыка! Но кто же это поет и играет так? – вскричал Супрамати, слушавший, как очарованный.

– Это ученики поют вечерний гимн, – ответил Эбрамар. – Должен сказать тебе, что музыкальные вибрации – это необходимая пища для духа. Они освежают ум, облегчают мышление и умственный труд, успокаивают и исцеляют утомленные нервы и, наконец, возвышают душу, увлекая ее от земных забот. Слушай, мой сын, это пение – и ты испытаешь благотворное действие этого небесного лекарства, освежающего утомленный ум и исцеляющего тело.