Война за «Асгард» - Кирилл Бенедиктов Страница 49

Карпентер, стеная и держась за край стола, добрался до своего любимого кресла и осторожно опустился в него, стараясь не задеть ушибленную спину.

– Я честно следовал всем твоим инструкциям, Боб... Не моя вина, если девочка вбила себе в голову, что с тобой могло приключиться нечто ужасное.

– Дана, – Роберт тяжело оперся на резную деревянную балюстраду, вены на его мощных руках вздулись, – почему ты не послушалась Фила? Разве он не говорил тебе, чтобы ты возвращалась в Нью-Йорк?

– Говорил, – признала Дана. – Только не потрудился объяснить, что все это значит. Я абсолютно ничего не поняла. Ты что, приказал ему не пускать меня сюда?

Фробифишер с интересом посмотрел на нее.

– Точно, – сказал он, – именно это я ему и приказал. Более того, я просил Фила передать тебе через доктора Голдблюма, что ты можешь использовать завтрашний день для послеоперационного восстановления сил в клинике. К сожалению, Фил, по-видимому, не выполнил и эту мою просьбу.

– Я пытался, Боб! Но у нее постоянно заблокирован канал...

– Вот уж неправда! – возмутилась Дана. – Это здешний канал заблокирован, не мой! Я сама пыталась найти тебя по всем номерам, только безуспешно. Харт в Вашингтоне рвет и мечет, ты даже не сказал ему, куда собираешься...

– Видишь ли, Дана... – Фробифишер отпустил перила и запахнул наконец халат. – То, что Харт ничего не знает, легко объяснимо. Это просто не его дело. И не твое, кстати.

– Милый, ты с кем тут разговариваешь? Фробифишер обернулся на голос. За его спиной в проеме двери, выходившей на галерею, стояла девушка. «Не старше пятнадцати, – автоматически отметила Дана. – И не из ревитализированных, натуралка». Прибегавшие к услугам клиник омоложения распознавали друг друга каким-то сверхъестественным чутьем – в данном случае чутье молчало. Девушка была высокой, худенькой, с огромной копной густых ярко-рыжих волос, падавших на узкие плечи. Личико вполне миленькое, хотя и немного вытянутое – типичная англосаксонская мордашка. Большие, удивленно распахнутые глаза. Какое-то невразумительное прозрачное платьишко, подчеркивавшее незрелые детские формы. В руке девушка держала плоскую коробочку стереовизора.

– Триша, – сказал Фробифишер почти ласково, – я же просил тебя оставаться в спальне...

Карпентер за спиной у Даны кашлянул – раз, потом другой.

– Мне ску-учно, – пожаловалась девушка. – А ты меня бросил... А это кто, твоя знаменитая секретарша? А правда, что ей на самом деле шестьдесят лет?

– Неправда. – Дана, немного пришедшая в себя, нашла в себе силы приветливо помахать ей рукой. – Двести шестьдесят, милое дитя, и зовут меня Невеста Франкенштейна. А мамочка разрешает тебе ложиться спать так поздно?

– Триша, – сказал Фробифишер сурово, – это Дана Янечкова, мой референт. Дана, это Александра Патрисия Мэллоун, моя новая воспитанница.

– Янечко-ова? – протянула рыжая. – Не знала, Бобби, что ты путаешься со славянами...

– Зато в тебе, очевидно, течет только кровь пилигримов с «Мэйфлауэра». – Дана слегка склонила голову в знак уважения. – Впрочем, это видно по аристократически вытянутому лицу... не зря все английские лорды так любят верховую езду...

– Хватит, – оборвал ее Фробифишер. – Будь повежливее с моей воспитанницей. Если уж получилось так, что вы встретились, вовсе не обязательно начинать знакомство с оскорблений.

«Осторожнее, Дана, – предостерегла она себя. – Ты идешь по тонкому льду... Роберт взял себе новую воспитанницу, и теперь эта рыжая сучка будет делить с ним постель и пользоваться всеми привилегиями, которых я добивалась долгих тринадцать лет... А что будет со мной?»

«А ты, – сказал внутренний голос, так похожий на голос ее покойной матери, – не успеешь даже опомниться, как однажды утром проснешься старухой. Кто высоко летает, тот больно падает, Дана».

Дану внезапно затошнило. Как на вечеринке, подумала она, когда выпиваешь десятый коктейль и желудок отказывается принять его. Отвратительный коктейль из страха, гнева и обиды поднимался вверх по пищеводу, готовый выплеснуться наружу тонким пронзительным криком. «Я сейчас закричу, – с ужасом поняла Дана. – Это несправедливо, это просто подло. Почему именно сегодня? Я делаю хрен-знает-какую-по-счету ревитализацию, чтобы угодить Роберту, а подлый сукин сын тем временем спокойно меняет меня на какую-то малолетнюю дрянь...» Ее ногти глубоко вонзились в ладони, и пронзившая руку боль помогла ей справиться с собой. Несколько неглубоких, незаметных постороннему взгляду вдохов... Она почувствовала, как у нее немеют мышцы лица. Знакомое ощущение – так случается, когда Facking Monster перед очередной болезненной процедурой впрыскивает под кожу анестетик. Крик замер где-то на уровне гортани, и Дана отчаянным усилием проглотила мешавший ей дышать тугой и упругий комок.

– Прекрасная идея, босс. – Ее голос дрожал как натянутая струна, но тон был вполне любезным. – Давайте познакомимся. Меня действительно зовут Дана Янечкова, я словачка с сорокапроцентной долей немецкой крови, код А-3 в генетическом паспорте, протестантка лютеранского толка. Надеюсь, мы подружимся.

Код А-3, равно как и долю немецкой крови, ей устроил Фробифишер – тринадцать лет назад, когда брал ее себе в воспитанницы. Тогда Дане едва исполнилось девятнадцать, но выглядела она моложе, чем теперь, – юная свежая красота всегда была ее даром, и ее вовсе не требовалось подстегивать постоянными ревитализациями. Роберт использовал все свои связи в Службе генетического контроля, и с тех пор никто не мог упрекнуть одного из виднейших деятелей Белого Возрождения в том, что он взял себе в воспитанницы девицу из трэш-контингента. Рыжая, разумеется, об этом не догадывалась, и Дана надеялась, что ее высокий статус произведет на новую пассию босса известное впечатление.

«Кто же ты такая, Александра Патрисия? – лихорадочно соображала она тем временем. – Мэллоун, Мэллоун... Откуда только ты взялась на мою голову!.. Мэллоун... Мэллоун... Стоп, кажется, я тебя знаю...»

Профессиональная память секретаря-референта хранит тысячи фамилий, личных номеров, идентификаторов статуса. Разумеется, вся необходимая информация может быть в любой момент подсказана компьютером, но фокус в том, что хороший секретарь умеет обходиться без помощи машины.

«Точнее, я знаю твоего отца. Дик Мэллоун, член совета директоров корпорации „Объединенные Опреснители Восточного Побережья“, активный сторонник Белого Возрождения, хороший знакомый Роберта; последний раз они встречались на благотворительном обеде в Вашингтоне в сентябре, я еще специально заказывала боссу костюм в стиле викторианской эпохи, а за столом нас посадили по правую руку от племянника Елизаветы III, принца Эдуарда... Тогда же Мэллоун, высоченный рыжий – вот в кого девчонка – ирландец, пригласил Фробифишера на какое-то семейное торжество... Так, ирландец, неужели католик?»

Это стоило проверить: в сложной иерархии Белого Возрождения католики занимали не самое почетное место. А если протестант? После уничтожения Ольстера и разгрома католического подполья ирландцы переходили в англиканскую веру тысячами... но Церковь Господа Мстящего с подозрением относилась к людям, менявшим конфессии из политических соображений.