Фреон - Сергей Клочков Страница 48

— Не обижайся, чувак… и вообще ересь по-гречески — «учение», и потому обидного, в сущности, нет ничего. Ух…

— Эй, народ, вы ещё трепаться не устали? — В комнату вошёл Хорь с кастрюлей и тремя алюминиевыми ложками. — Тут вы горячее заказывали. Извольте. Борщ!

— Ну на фиг! Настоящий? — изумился Фельдшер.

— Само собой, нет. Баночный. Но, ребята, это ещё как сварить. Тушёночки добавил, картофельного сублимата, сала шматочек. В общем, цимес. Лопайте, пока не остыло. Ложки чистые, лично на каждую поплевал и протёр.

— Ага. — «Фримен» подставил пустой ящик. — Благодарствую!

Борщ, конечно, только назывался так, роднило его с настоящим украинским блюдом только наличие свёклы, но штука всё же получилась очень вкусная — Хорь постарался. В три ложки мы мигом опустошили кастрюлю, после чего нам подали крепкий чай в закопченном, мятом чайнике, тоже обжигающе горячий, дымящийся, и пачку сухарей с изюмом.

— Да, чуваки. Так жить можно. — Фельдшер улыбнулся, расслабленно откинувшись в кресле с большой кружкой крепкого до черноты чая. — Только сигары не хватает.

— Когда пойдёте выходы шукать? — поинтересовался Хорь.

— Утром, послезавтра.

— А почему не завтра, Фреон? Время только тянете.

— Отдохнуть нужно хорошенько, сил набраться, — начал я объяснять. — Сталкер не каждый день в Зону ходит, должны быть перерывы. Иначе просто перегоришь… ходки-то дальние, непростые.

— Эх, мужики… вы это лучше им объясните. — Хорь ткнул пальцем вверх, вздохнул. — Мне на днях уже открываться нужно, охрана подойдёт, помощник, а снабжение не налажено.

— Тебе этого товара надолго хватит.

— Ну, не знаю. — Торговец развел руками. — Это как дела пойдут. Короче, мужики, не тяните резину.

Отужинав, Фельдшер и Ересь завалились спать, а я из своего личного ящика, в котором хранил ненужные в ходках вещи, достал тёплый, домашней вязки свитер, положил его на колени, разгладил. Вынул из складок шерстяной ткани записку.

Снова, раз уже, наверное, в сотый, прочитал:

«Андрейка, милый! Береги себя там, в этой своей зоне. Вот, это для тебя: Говорят, там даже летом холодно. Обязательно возвращайся, я очень жду тебя.

Лена»

По-хорошему, надо бы мне порвать и выбросить эту бумажку. Выкинуть из головы. Продать или подарить этот свитер, он-то мне, в сущности, не особенно и нужен, «Кольчуга» отлично греет даже в промозглые декабрьские ночи, а морозов здесь, в Зоне, уже много лет не было. Но… не могу. Кажется мне иногда, что не Андрею тому несчастному, Зона ему мягкой постелью, записка эта адресована. Что не для него неизвестная мне Лена свитер этот вязала и не его она из Зоны ждёт. И представляется мне небольшая однокомнатная квартирка с мягкими коврами на полу, торшер с тёплым жёлтым светом. Шторы бархатные, и за окном ночь, а в доме пахнет горячей картошкой и только что поджаренными котлетами, потому что ждёт она, Лена, из смерти, из тьмы меня ждёт, знает, что скоро постучусь я в дверь, голодный и усталый.

«Обязательно возвращайся, я очень жду тебя».

Как же хочется думать, что ждут тебя там… что это о тебе бессонными ночами волнуется маленькая, хрупкая женщина с печальными глазами, сидит у окна, закутавшись в тёплый халат, и смотрит в ночную тьму. Я почему-то Лену эту представлял себе именно так. И от мыслей таких всякий раз подкатывало к горлу, и, как и раньше, обещал я себе избавиться от записки и свитера, но только не сейчас, а завтра. А потом… потом всё повторялось. Даже злился я на себя… тоже мне, фантазёр. Никто тебя не ждёт, никого у тебя давным-давно нет, размечтался, романтик, блин. И добро бы, какая польза от этого была. Ни хрена это для сталкера не полезно — мечтать, а скорее, очень даже вредно.

— Слушай, сталкерок, — очень тихо сказал Философ, который, оказывается, не спал, а тоже думал о чём-то своём. — А ты в реале думаешь, что Хип и Лунь погибли?

— Ну, да. А к чему такой вопрос?

— Да это… короче, сдаётся мне, что на глюк не похоже было. Ну, тогда на Болотах. Она там стояла и рукой мне махала… странно, что вы этого не видели. И урода того она от тебя оттащила.

— Иллюза? — По спине пробежал холодок.

— Его самого… я глаза закрыл, правда. Но почему-то закрытыми видел всё чётко, как днём. Она его за руку взяла и увела. И по лестнице как она его тащила, я тоже видел. Только Хип почему-то не говорила… шипение было вместо голоса. А потом у меня башка дико заболела, и я вырубился. Чё это может быть, а?

— При глючило… иллюз мозги плавил. — Я постарался, чтоб прозвучало это естественно. — Я на Болоте часто мёртвых вижу… ну или живых двойники. Глючит там серьёзно, а тут ещё и тварь добавила.

— Ага… наверное, так и есть. — Ересь зевнул и повернулся на другой бок. — Но, блин, как чётко видел…

Через несколько минут он уже тихо посапывал.

В Зоне и так с погодой обычно не ладится, слякотью и дождями сталкера не удивишь, но сегодня местный климат просто превзошёл сам себя. Дождь, начавшийся ещё до рассвета, к часу пополудни превратился в тяжёлый, холодный ливень, шумно сыплющийся с почти чёрного неба, все знакомые тропки к Агропрому залило глубокими лужами, а сам дождь был настолько густым и шумным, что по такой погоде идти было просто опасно. Хорошо хоть, что уговорил я Фельдшера сменить его лёгкий зелёный комбинезон на «Кольчугу-2М», иначе промок бы «свободовец» до нитки, а если учесть, что осенью в Зоне редко бывает выше плюс десяти, то простуда была бы обеспечена. «Фримен», впрочем, бережно отпорол нашивки клана от своего старого комбинезона и приделал их к «Кольчуге», причём даже расцветку выбрал не тёмно-серую с пятнами бурого и тускло-жёлтого, под обычные цвета Зоны, а серовато-зелёный пятнистый камуфляж, больше всего похожий на цвета «формы» своей группировки. Говорил я ему, что, мол, не дури, возьми обычный комбез, под одиночку сойдёшь, так нет, на дыбы встал, не желаю, говорит, под кого-то подделываться, я «свободовец», и пусть все это знают… где-то он вроде умный, а где-то вообще дурак дураком. Не убыло бы с него, если б нашивки в карман положил и потом, когда после дела разбежимся, опять на место пришпандорил. Вот и думай, что будет, ежели на отряд «долгов» нарвёмся, да и у некоторых вольных бродяг вполне может быть зуб на «Свободу». Пытался я это ему объяснить, да куда там… «Я от сохатых никогда не прятался, а с одиночками у нас всегда был пису пис, в смысле, миру — мир». Ну а спорить со «свободовцем» — дело априори бесперспективное. Может в такие дебри смысловых переплетений пуститься, что через десять минут забываешь, о чём, собственно, спорили. Не морду же ему бить, в самом деле. Кстати, «фримен» и настоял на этом маршруте, а спорить с ним мне уже настолько надоело, что я согласился. Да и за Агропромом на «новых» территориях места хоть и опасные, гнилые, но в плане хабара уловистые. Можно прошвырнуться.

— Слышь, Фреон… а вдруг там нет ни хрена? — Фельдшер задумчиво рассматривал падающие с потолка капли. — Скорее всего ты был прав, мэн. Тоннель и дальше под водой идёт.