Огненные купола - Дэвид Эддингс Страница 48

– Это было жестоко, Бевьер, – упрекнулСпархок, – и вдобавок еще ты говорил от моего имени. Правда, долженпризнать, что у тебя несомненный литературный талант.

– Зато я добился желанного эффекта, Спархок. Если быэтот напыщенный молодой осел еще хоть что-то ляпнул свысока, я бы свернул емушею. Две с лишним сотни виршей в оде к голубому цвету? Что за осел!

– В следующий раз, когда он наскучит тебе болтовней оголубом цвете, опиши ему Беллиом. Бевьер содрогнулся.

– Нет, Спархок, только не я. У меня от одной мысли оБеллиоме кровь стынет в жилах.

Спархок рассмеялся и, отойдя к окну, стал смотреть на дождь,хлещущий по стеклам.

К нему подошла Даная и взяла его за руку.

– Отец, неужели нам обязательно оставаться здесь наночь? – тихо спросила она. – Меня уже тошнит от этих людей.

– Нам нужно укрыться от дождя, Даная.

– Если это все, что тебя беспокоит, я могу прекратитьдождь. Если одна из этих омерзительных женщин еще раз начнет сюсюкать со мной,я превращу ее в жабу.

– У меня есть идея получше. – Спархок наклонился ивзял ее на руки. – Притворись спящей, – посоветовал он.

Даная тотчас обмякла и повисла в его руках, точно сломаннаякукла.

– Ты переигрываешь, – шепнул он. Отойдя в дальнийугол залы, он уложил ее на диван и бережно укрыл дорожным плащом.

– И не храпи, – посоветовал он. – Ты дляэтого еще слишком молода.

Принцесса невинно взглянула на него.

– Не буду, Спархок. Поди принеси мне мою кошку. –Затем ее улыбка отвердела. – Приглядись внимательнее к нашему хозяину иего семейству, отец. Я думаю, ты увидишь, какие они на самом деле.

– Что ты задумала?

– Ничего. Я просто думаю, что ты увидишь их настоящеелицо.

– Мне и так неплохо видно.

– Ну, не совсем. Они изо всех сил стараются бытьвежливыми, вот и приукрашивают себя, как могут. Давай-ка глянем на правду. Весьостаток вечера они будут говорить то, что думают и чувствуют на самом деле.

– Лучше не надо.

– Ты обязан быть храбрым, Спархок, и потом, эта жуткаясемейка – типичные представители астелийского дворянства. Если ты сумеешьпонять их – поймешь и то, что неладно в этом королевстве. – Данаяпосерьезнела. – В этом доме что-то есть, Спархок, – то, что намобязательно нужно знать.

– Что именно?

– Не знаю. Будь внимателен, отец. Нынче вечером кто-тоскажет тебе нечто очень важное. А теперь принеси кошку.

Ужин, поданный им в этот вечер, оказался отвратительнойстряпней, а разговоры за столом были просто ужасны. Освобожденные отсдержанности чарами Данаи, барон и его домочадцы говорили то, что в обычномслучае скрывали бы изо всех сил, и их злобное, пропитанное жалостью к себетщеславие все сильнее проявлялось под влиянием скверного вина, которое всясемейка хлестала, точно забулдыги в портовой таверне.

– Я не создана для этой варварской глуши, –слезливо исповедовалась Катина бедной Мелидире. – Уж верно Бог не желал,чтобы я незамеченной цвела так далеко от света и веселья столицы. Нас жестокообманули, когда мой брат собирался жениться на этой ужасной женщине. Ее родителизаверяли нас, что поместье принесет нам богатство и высокое положение, нодохода от него едва хватает на то, чтобы прозябать узниками в этой дыре!Никакой надежды нет, что мы когда-нибудь сможем позволить себе дом вДарсосе. – Она уткнула лицо в ладони. – Что со мнойстанет? – взвыла она. – Огни, балы, орды кавалеров, толпящихся подмоими дверями, привлеченных моей красотой и остроумием…

– Ой, Катина, не плачь, – проскулилаЭрмуда, – не то и я заплачу!

Сестры были настолько схожи, что Спархок с трудом различалих. Пышность их форм объяснялась не столько здоровой плотью, сколько обилиемрыхлого жира, бесцветные волосы свисали незавитыми прядями, кожа была грубой инечистой. Судя по запаху, мылись они редко.

– Я так забочусь о своей бедной сестре, –бормотала Эрмуда, обращаясь к многострадальной Мелидире, – но это ужасноеместо губит, губит ее. Здесь нет никакой культуры. Мы живем, как звери, каккрепостные. Все это так бессмысленно. Жизнь должна бы иметь смысл, но развеобретешь его так далеко от столицы? Эта кошмарная женщина ни за что не позволитнашему бедному брату продать эту захолустную конуру, чтобы купить приличный домв Дарсосе. Мы здесь узники, говорю вам, узники – и вся наша жизнь будетзагублена в этой чудовищной глуши! – Затем она тоже уткнула лицо в ладонии бурно разрыдалась.

Мелидира вздохнула и закатила глаза к потолку.

– Я имею некоторый вес в глазах губернатора, –напыщенно сообщал барон Котэк патриарху Эмбану. – Он весьма ценит моемнение. Нам немало досаждают горожане – безродные негодяи, все, как один, ежелихотите знать, беглые крепостные. Они вопят при каждом новом налоге и пытаютсяспихнуть всю эту ношу на наши плечи. Мы и так уже, благодарение Богу, платимдостаточно налогов, а они требуют все льготы и выгоды себе. Да какое мне дело,будут ли вымощены городские улицы? Главное, чтобы дороги были в порядке. Я нераз говорил это его превосходительству.

Барон изрядно нализался. Голос его звучал невнятно, головасама собой подергивалась на жирной шее.

– Все тяготы по обустройству края лежат на нашихплечах! – возглашал он, и глаза его наливались слезами от жалости ксебе. – Я должен содержать пять сотен праздных крепостных – таких ленивыхтварей, что даже порка не может вбить в них трудолюбие. Это же несправедливо. Яаристократ, но сейчас с этим уже никто не считается. – Слезы обильнополились по его дряблым щекам, барон зашмыгал носом. – Никто непонимает, что аристократия – это особый дар Господа человечеству. Горожанеобращаются с нами, как с простолюдинами. Если помнить о нашем божественномпроисхождении, такое бесчестное обхождение – худшая разновидностьнепочтительности. Уверен, что ваша светлость согласны со мной. – Баронгромко чихнул.

Отец патриарха Эмбана содержал таверну в славном городеУкере, и Спархок был твердо уверен, что толстяк-церковник с бароном решительноне согласен.

Элану захватила в плен супруга барона, и во взгляде королевычиталось уже некоторое отчаяние.