Плющ на руинах - Юрий Нестеренко Страница 48

Я промолчал.

— Не остался бы, — повторила она. — Если бы я тебе хоть чуть-чуть нравилась, ты бы дал мне это понять по пути сюда. Впрочем, после той истории я бы вряд ли тебе поверила.

— Но ты хоть понимаешь, что поступила со мной не лучше, чем тот офицер с тобой?!

— Лучше, — безапелляционно заявила Эрмара. — Я спасла тебя от фабрики, а там тебе пришлось бы куда хуже, чем здесь. К тому же я не собираюсь держать тебя на цепи всю жизнь. Нам еще может быть хорошо вместе.

— Хорошо?! С тобой?! — возмущение лишило меня всякой способности к дипломатии.

— Почему бы и нет, ведь ты даже еще не пробовал!

— И не собираюсь! Во всяком случае, — счел нужным добавить я, — пока ты не снимешь цепь.

— Сейчас это невозможно. Ты слишком зол на меня.

— Разумеется! Только не понимаю, какая тебе теперь от меня польза. Неужели после того, что случилось, ты решишься ко мне приблизиться?

— Конечно, — спокойно ответила она. — Предположим, ты меня убьешь — ну и что это тебе даст? Ключа от цепи у меня при себе нет, ножовки тоже. Места здесь глухие, об этом доме никто не знает, тем более никто из тех, кто мог бы тебе помочь. Ты попросту умрешь от жажды и голода, сидя на цепи рядом с моим разлагающимся трупом. Ну, некоторое время ты сможешь питаться моим мясом… но это лишь растянет агонию. Неужели это приятнее, чем быть моим любовником?

Черт возьми, она все предусмотрела! Я мог лишь упрямо повторить:

— Ничего у тебя не выйдет.

— Голодный мужчина — злой мужчина, — изрекла Эрмара. — Я принесу поесть.

— Опять что-нибудь отравленное?

— Теперь-то зачем? — искренне удивилась она.

И действительно, Эрмара принесла миску с холодным мясом и кружку с вином — тем самым, но на этот раз безвредным. Когда она отдавала все это мне, у меня была прекрасная возможность для нападения — но нападение не имело смысла, тут она была права.

— Ты не должен так обижаться из-за того, что я принимаю вынужденные меры предосторожности, — продолжала увещевания мутантка. — Да и что тебе делать на севере? Я же вижу, что ты не простой солдат, ты умнее этих варваров. Видимо, тебе пришлось поступить в армию, чтобы скрыться от преследований. Ты, наверное, аристократ, ставший жертвой интриг. Или ученый, обвиненный в ереси. Или даже… беглец из прошлого, — она метнула на меня пристальный взгляд, но я продолжал спокойно жевать, хотя сердце мое и забилось учащенно.

— Можешь не отвечать, — продолжала она. — В конце концов, я привела тебя сюда не ради разговоров. Но, если ты не умеешь ценить оказанных услуг, подумай хотя бы о собственных интересах. Условия твоего содержания целиком зависят от твоего поведения. Думай, — с этими словами она забрала посуду и удалилась.

Да уж, было над чем подумать. Больше всего меня злила идиотская анекдотичность ситуации. Впрочем, смешного во всем этом было мало, серьезность намерений мутантки не подлежала сомнению. Очевидно, я не мог рассчитывать чего-то добиться переговорами: все козыри были у нее на руках. Тогда что же? Сдаться? Несмотря на мое отношение к сексу, физически я мог бы удовлетворить ее притязания — вряд ли она была слишком ненасытной, раз у нее хватило терпения на весь этот план. Но я хорошо помнил старую басню о певчей птице, которая, попав в клетку, пыталась заслужить свободу усердным пением.

Я слез с кровати и принялся обследовать помещение. Главную проблему составляла цепь, и я с радостью убедился, что металлические звенья и вмурованный в стену штырь во многих местах покрыты пятнами коррозии. Все же цепь была достаточно прочна, нечего было и думать справиться с ней без какого-нибудь орудия. Рассохшаяся деревянная кровать для этой цели явно не подходила. Если нечем распилить, найти хотя бы какой-нибудь рычаг…

Я подошел у окну и потряс прутья решетки. Тоже старые и ржавые; мне показалось, что один из них чуть поддается. Концы прута были зацементированы в щелях между камнями. Если каким-нибудь орудием расковырять эти щели… Очевидно, звеньями цепи, благо длина ее вполне позволяет. Неизвестно только, сколько времени на это уйдет… но начать я решил немедленно.

Не знаю, сколько времени я скреб и корябал старый цемент и яростно тряс прут; в конце концов я совершенно выбился из сил, а работа продвинулась весьма незначительно. Шепотом ругаясь последними словами, я лег отдохнуть на кровать. В этот момент Эрмара заявилась во второй раз.

Теперь на ней не было штанов и рубахи. Босая, завернувшаяся в какое-то покрывало, она походила на женщину моей эпохи, вышедшую из ванной. Однако грязные засаленные волосы — а когда она подошла ближе, то и запах пота — развеивали эту иллюзию.

— Ну, ты все еще сердишься? — спросила она отвратительно кокетливым тоном.

— Сержусь, — пробурчал я.

— Напрасно. Настало время помириться, — с этими словами она скинула покрывало и осталась совершенно голой. Ее грудь была слишком плоской, а тело — слишком мускулистым для женщины; но единственным по-настоящему крупным изъяном была левая рука. Именно эту уродливую клешню я и рассматривал. Проследив направление моего взгляда, Эрмара покраснела и спрятала руку за спину.

Она не имела ни малейшего понятия о технике обольщения и, должно быть, полагала, что достаточно просто стоять вот так, чтобы любой мужчина на нее набросился. Возможно, с ее прежними любовниками-мутантами так оно и было; в отличие от пресыщенных и развращенных аристократов северных королевств или людей моего времени, мутанты, по-видимому, не нуждаются в сексуальной изощренности.

— Ну же! — сказала она, теряя терпение.

Я смотрел на нее без всякого интереса или неприязни, со скучающим равнодушием.

— Я же говорил — ничего у тебя не выйдет.

— Но ты же можешь! — воскликнула она.

— Но не хочу, — спокойно ответил я.

Прежде мне приходилось читать, что женщина, чьи сексуальные домогательства отвергнуты, приходит в куда большую ярость, чем мужчина в аналогичной ситуации. Теперь я мог наглядно в этом убедиться. Казалось, Эрмара вот-вот набросится на меня с кулаками. Но вместо этого она подобрала с пола свое покрывало и порывистым движением завернулась в него.

— Пока не передумаешь, еды больше не получишь, — заявила она, уходя.