Исследователи Гора - Джон Норман Страница 48

Женщины инстинктивно жаждут рабства. И понятно их негодование, когда они встречают недостаточно сильного и властного мужчину.

Разумеется, далеко не все горианские рабыни попадают в дом хозяина на его руках. Многие ползут на коленях, кое-кого загоняют пинком. В любом случае женщина должна почувствовать, что здесь ей придется подчиняться сильному и властному мужчине.

— Это девушка с «Пальмы Шенди»? — удивленно спросила Саси. Блондинка настолько устала, что даже не проснулась.

— Да, — сказал я.

Саси прикрепила короткую цепь к невольничьему кольцу и открыла ключом кандалы для ног.

— Зачем она тебе?

— Она представляет для меня интерес, — ответил я. — По крайней мере, на данное время.

Саси положила ключ от замка на полочку поближе к крюку, на котором висел невольничий кнут. На одной из потолочных балок крепилось кольцо для порки; при помощи блочного механизма оно могло опускаться и подниматься. К такому кольцу удобно привязывать рабыню во время наказания. Я предпочитаю снимать комнаты с обстановкой.

Я прикрыл блондинку одеялом. Бедняга так и не проснулась.

— Меня ты через порог не переносил, — с укором произнесла Саси.

— Почему? Ты была завернута в одеяло, которое я перебросил через плечо.

— Нет, я имею в виду первый раз.

— В первый раз я просто приказал, чтобы ты пришла на мое одеяло.

— Никогда этого не забуду! — воскликнула рабыня, зардевшись от счастья. — Ты действительно приказал мне прийти на твое одеяло!

Иногда делают по-другому. Когда хозяин приводит девушку в пустой и необжитой дом, он приказывает ей войти первой, развести огонь, подогреть вино, расстелить меха и забраться под них голой.

В таких случаях девушка заходит в дом не связанная.

— Очень трудно передать чувство, которое испытывает девушка в такие минуты, — задумчиво произнесла Саси.

— Почему трудно? — усмехнулся я. — Это чувства рабыни.

— Да, наверное. Просто мужчине никогда не понять, как дорог женщине ее ошейник. Ему никогда не понять всей глубины чувств и эмоций, которые испытывает стоящая перед ним на коленях женщина.

— Не сомневаюсь, что и свободные женщины способны испытывать эмоции, — сказал я.

— Я была свободной, — ответила Саси. — Но я даже понятия не имела, что значит это чувство. В этом просто не было необходимости. Все изменилось в тот момент, когда я стала рабыней. Теперь мне приходится прислушиваться к состоянию других людей. Никогда раньше я не была такой восприимчивой. Кроме того, теперь я не могу поступать по-своему. Мне приходится следовать воле мужчины. Мне отдают приказы, которые я обязана беспрекословно исполнять. Это затрагивает самую мою суть, господин.

— Естественно. Ты же рабыня.

— Да, — сказала она. — Рабыня и женщина.

— Это одно и то же.

— Мужчина, который первым разобрался в женской сути, подошел к ней с кнутом, — со счастливой улыбкой произнесла Саси.

— Сними-ка с меня сандалии, — велел я.

— Никогда раньше я не чувствовала себя такой зависимой, беспомощной и такой полной жизни, — проговорила она, опускаясь возле моих ног. — Теперь я должна ползти к тебе по первому твоему требованию, развязывать тебе шнурки, делать все, что ты захочешь. Я такая счастливая!

— Не отвлекайся, — строго сказал я.

— Да, господин. — Саси сняла сандалии, поцеловала их и преданно посмотрела мне в глаза.

— Сегодня, прежде чем мы выйдем из этой комнаты, я проколю тебе уши.

— Спасибо, господин! — воскликнула девушка.

— Значит, ты навсегда останешься рабыней.

— Да, господин.

— Это повысит твою цену.

— Да, господин, — улыбнулась девушка.

— И еще, — добавил я, глядя на спящую блондинку. — Ее уши я тоже проколю.

Она была агентом кюров. Из практических соображений надо было сделать так, чтобы она всегда оставалась рабыней.

Я подошел к спящей девушке и сдернул с нее одеяло. Дикарка заворочалась, почувствовав утреннюю прохладу.

— Нет, — пробормотала она по-английски, — еще рано. Я еще не хочу вставать.

Она вытянула руку, пытаясь найти одеяло Я взял ее за руку и рывком посадил на солому.

— О! — воскликнула девушка, возвращаясь к реальности. Испуганно пошарив вокруг себя, она поняла, что сидит на куче соломы, брошенной на деревянный пол.

— Кто здесь?

Я молчал.

— Это мой господин?

— Да.

— Кто мой господин?

— Твой господин — это я.

— Но кто ты? — отчаянно выкрикнула она.

— Я — твой господин.

Она застонала и покачала головой. Верхнюю часть ее лица по-прежнему закрывала плотная повязка.

— Почему ты не даешь мне себя увидеть? Я молчал.

— Что ты собираешься со мной сделать? На этот вопрос я тоже не ответил.

— Чего ты от меня хочешь? — расплакалась она. — Пожалуйста, не надо! Я еще девушка! — Губы ее дрожали. — Не надо! Нет! Пожалуйста! Не отнимай мою девственность так! Я же ничего не вижу! Я даже тебя не вижу! Слышишь? Я не вижу тебя! — Потом она беспомощно зарыдала.

— Я твой господин, рабыня, — сказал я.

— Да, господин.

Я не давал ей пошевелиться.

— Как это сладостно и неповторимо, — пробормотала она. — Я чувствую себя такой беспомощной. Без твоего разрешения я не могу даже пошевелиться.

Я молчал.

— Господин подарит своей рабыне поцелуй? — спросила она.

Я прикоснулся губами к ее губам, и она выгнулась мне навстречу. Потом бессильно уронила голову на солому.

— Спасибо тебе, господин!

— Первый раз тебе, наверное, было больно? — спросил я

— Нет. Совсем нет.

— Тебе понравилось? — спросил я.

— Да. Только…

— Что?

— Теперь мне хочется тебе отвечать. Можно я буду двигаться, господин?

— Можно, — улыбнулся я.

— О! — нежно простонала она. — Никогда раньше мужчина не стискивал меня в объятиях. Я даже не подозревала, как это сладостно. Я чувствую себя такой беззащитной! Это очень меня возбуждает. О, как это меня возбуждает!

Она задрожала и прижалась ко мне, осыпая мое лицо поцелуями. Потом, задыхаясь от наслаждения, замотала головой из стороны в сторону.