Падение Софии - Елена Хаецкая Страница 48

В глубине сада «Осинок» находилось заколоченное деревянное строение, из числа таких, которые, как кажется, стоят с сотворения мира и не имеют никакого особенного предназначения. Быть может, там хранятся лопаты и метлы, а может — дрова для давно разобранного камина. Строение это не вызывало у меня никакого любопытства, и я ни разу не замечал, чтобы кто-нибудь из моих домашних подходил к нему или пытался проникнуть внутрь.

Каково же было мое удивление, когда я увидел поблизости от него Серегу Мурина с топором в руке! Сосредоточенно ворча себе под нос, Мурин отдирал доски от перекосившейся двери. Он так поглощен был своим занятием, что не услышал моего приближения и даже подпрыгнул, услышав у себя за спиной мой голос:

— Что здесь происходит?

— Т-т-трофим Ва-ва-ва… — проговорил Мурин убито и опустил топор.

Я махнул рукой в знак того, что он может опустить вежливые формальности. Мурин благодарно замолчал.

— Тебе Витольд велел доски оторвать? — спросил я. Так было удобнее — я задавал вопросы, а Мурин кивал, либо мотал головой.

Теперь он кивнул.

— А кто приказал заколотить? Мой дядя?

Новый кивок.

— Ясно, — промолвил я, хотя ничего мне еще не было ясно. — А что там, внутри?

Мурин просиял и снова взялся отрывать доски.

Я подошел ближе. Доски трещали и поддавались Мурину. Если окинуть эту сцену поэтическим взором, то могло бы показаться, будто мой дворник, уподобившись своего рода Дон-Кихоту, рвет сарай на части голыми руками.

Наконец дверца освободилась и закачалась на одной петле. Вторая давным-давно проржавела насквозь и, как только была отнята доска, сразу же вывалилась. Мурин нагреб ногой снега пополам с грязью и привалил к дверце, чтобы она не захлопывалась.

Затем он нырнул в сарай. Я последовал за ним. Мурин дернул за шнур, криво свисавший возле входа. К моему удивлению, строение озарилось блеклым светом пыльной лампочки.

Внутри все было покрыто пылью и тем неопределенным сором, какой обыкновенно набирается в сараях. Вдоль стены тянулся стол, наспех сколоченный из неоструганных досок. На столе лежали ржавые инструменты, рассыпанные гвозди и какая-то книга, превратившаяся от сырости и забвения в липкий коричневый ком. А посреди сарая находился маленький электромобиль.

— Ух ты! — выговорил я.

Электромобиль был почти весь из пластика, в засохшей грязи, но, кажется, исправный. Он был изящной формы — почти совершенно круглый. Я видел такие в старых каталогах.

Мурин провел рукой в грубой рукавице по крыше электромобиля.

— К-к-красивый, — выговорил Мурин.

— Он на ходу? — спросил я.

Мурин кивнул.

— Дядя ведь нечасто им пользовался?

— Н-н-нечасто, — сказал Мурин.

— Выкатим его, — предложил я.

Вдвоем мы вытащили электромобиль на дорожку, отходящую от центральной аллеи. При дневном свете совершенства машины яснее бросались в глаза. Я просто места себе не находил от радости. Какие, оказывается, сокровища мне принадлежат! И сколько их еще таится в недрах моей усадьбы!

— Почему Витольд раньше эту штуку мне не показывал? — спросил я у Мурина, но тот лишь безразлично пожал плечами.

— Я схо-схожу за в-в-ведром, — сказал Мурин.

Я снова обошел мое сокровище кругом. Коснулся его пальцем. Пластик показался теплым, дышащим. Мне не терпелось забраться внутрь и посмотреть, каков он на ходу, но сперва его требовалось помыть и заправить.

Мурин притащил ведро воды и тряпку и принялся за работу, а я опять вошел в сарай и стал искать — не сохранился ли у дяди источник питания для чудо-машины. Источник обнаружился на том же столе в сарае. Он даже не был вынут из фабричной упаковки. Шесть энергетических кристаллов лежали, каждый в собственном гнездышке, в герметичной коробке из пластика. Упаковка была стандартная, что несказанно меня обрадовало: я боялся, что дядин электромобиль окажется антиквариатом, который требует какого-нибудь особенного топлива, какого днем с огнем теперь не сыщешь.

Когда я вышел с коробкой, Мурин уже заканчивал мытье. Электромобиль стоял в луже и сверкал ярко-синими боками. Он был так хорош, что я даже застонал сквозь зубы.

Мурин мельком глянул на меня и кивнул, приглашая помочь. Я поставил коробку на крышу электромобиля, и мы опять подтолкнули его, отодвигая подальше от лужи. Я подал Мурину энергетические кристаллы, и он полез под машину — заряжать. Я стоял рядом и нетерпеливо смотрел на торчащие наружу Муринские ноги. Ноги сперва лежали как мертвые, потом дернулись, шевельнулись вправо, влево. На снег выпрыгнули извлеченные Муриным отработанные кристаллы. Потом электромобиль ожил, негромко запел и приподнялся над землей, явив простертое тело моего дворника.

Мурин, извиваясь, выполз на волю и встал, не отряхивая со спины снега. Я надавил на кнопку, дверца плавно отворилась, и явилась внутренность электромобиля: мягкие сиденья, небольшая, толково устроенная панель управления, на столике между сиденьями — вмонтированная карта местности.

— Боже мой, — только и мог выговорить я, — Боже ты мой…

Мурин подобрал топор, сунул его в пустое ведро и зашагал прочь. Я закрыл дверцу и задумчиво принялся бродить по аллее сада.

Никаких неотложных или интересных дел у меня, собственно, не было. Тетрадь с перепиской покойного Кузьмы Кузьмича и Захарии Белякова — основное мое чтение в последнее время, — сейчас находилась у Анны Николаевны.

Анна Николаевна сравнительно легко завладела тетрадью. Правда, ей пришлось напомнить о том, что она оказала мне большую любезность, пригласив на грядущий спектакль к себе в ложу. Но все-таки решили дело жалобные взгляды и надутые губы, а также обещание «быстро-быстро все прочитать и, возможно, составить собственное мнение».

Анна Николаевна выглядела такой счастливой, что даже сейчас, томясь от скуки, я не мог на нее сердиться. После путешествия в зимний лагерь фольдов, я испытывал большое желание вернуться к тетради и перечитать некоторые выбранные места. Теперь я глядел бы на эти эпизоды совершенно другими глазами.

Я еще раз прошелся по аллее. Сияющая синяя сфера властно манила меня.

— Трофим Васильевич!

Витольд шел ко мне от дома.

— Уже посмотрели? — спросил мой управляющий. — Нравится?

Он кивнул на маленький синий электромобиль, хорошо различимый между заснеженными стволами.

— Разумеется, — сказал я. — Как он может не понравиться! Одно удивительно, Витольд: почему вы до сих пор мне его не показывали?

— Не до него было, — ответил Витольд. — Уж простите. Сами же помните, как события побежали.

— Я мог бы на машине совершать визиты к соседям, а не пачкаться в здешней грязи, — упрекнул я моего управляющего.