Король-колдун - Джулия Дин Смит Страница 48

— Я не слышала, когда ты встал, — сказала принцесса, раздвигая парчовые занавески.

Джейрен обернулся на шелестящий звук отодвигаемой ткани.

— Я старался не разбудить тебя. Прошлой ночью ты так засиделась с корбаловым кристаллом, поэтому я решил, что тебе необходимо выспаться.

Моргая, чтобы изгнать из глаз остатки сна, Атайя заметила, что Джейрен сменил свою крестьянскую одежду на темно-зеленый камзол, светло-желтую рубашку и чулки. Он выглядел точно так же, как в то далекое утро во время ее первого урока с мастером Хедриком — кажется, это было так давно! — тогда принцесса впервые увидела Джейрена одетым в соответствии с его благородным происхождением. Даже сейчас сердце ее затрепетало, словно она была юной девушкой, ставшей объектом ухаживания Джейрена, а не его законной женой вот уже на протяжении девяти месяцев.

— Как давно я не видела тебя таким, — заметила Атайя, с игривым видом возвращая Джейрену его вчерашний комплимент.

Джейрен ухмыльнулся.

— Это вещи Николаса. Немного давит в плечах, — добавил он, потянув за рукав камзола, — но сойдет и так. Хедрик одолжил мне несколько вещей из гардероба Николаса, а то в своей старой одежде я выглядел довольно подозрительно. Окружающие и так пялятся на меня, словно только и ждут, что стоит им отвернуться, и у меня на голове вырастут рога. Держи, — сказал он, подавая Атайе поднос с хлебом и вишнями.

Атайя с жадностью набросилась на вишни, а Джейрен осторожными поцелуями собирал липкий красный сок с ее подбородка.

— Я принес тебе кое-что еще. — Джейрен вытащил из-под изголовья кровати кожаную сумку и вынул оттуда стопку листов пергамента кремового цвета и чернильницу. — Это для твоего дневника. Мастер Хедрик уверен в том, что ты уже начала писать его.

Атайя со стоном натянула покрывало на голову.

— Я знала, что он и не думал забывать об этом.

— Послушай, ты же не собираешься отдавать свою судьбу в руки менестрелей и сказочников, — предупредил ее Джейрен. — Как правило, они ужасные историки. Ты же знаешь, переврут все факты, приукрасят правду и выставят тебя в два раза более героической особой, чем ты являешься на самом деле.

Атайя высунула голову из-под покрывала, словно черепаха, и послала Джейрену добродушный взгляд.

— Тебе даже не придется прикасаться к перу. Просто постарайся выразить суть того, что хочешь сказать, а об остальном я позабочусь сам. Итак, — проговорил он, вынимая перо и усаживаясь на кровать напротив принцессы, — что ты желаешь поведать о себе кайтцам, которые будут жить сотни лет спустя?

Атайя прислонилась к подушке и взяла в рот еще одну вишню, задумчиво вертя крохотную косточку во рту и размышляя над вопросом.

Что я желаю поведать им?

С отсутствующим видом принцесса принялась заплетать волосы в косу, сразу и не зная, что ответить. Как поведать на нескольких листках бумаги обо всех изменениях, которые произошли с Атайей и ее страной за эти два года? Когда-то у нее не было другого будущего, кроме того, чтобы стать женой какого-нибудь заграничного принца, выбранного отцом. Тогда отказ принцессы, еще толком не понимающей, что заставляет ее так поступить, стал неслыханным скандалом при дворе. С пробуждением мекана мир Атайи бесповоротно изменился. Иногда принцессе казалось, что свой первый вдох она сделала уже после того, как в ней проявилась магическая сила, а все предшествующее — всего лишь иллюзия, отрывочные воспоминания о другой жизни, мимолетные впечатления, принадлежащие совсем другой женщине.

Всего два года назад отпущение грехов являлось неизбежным последствием проявления силы — никому и в голову не приходило оспаривать то утверждение, что колдун должен принести в жертву свою смертную жизнь ради спасения бессмертной души. Кельвин стал первым королем за два столетия, который попытался что-то изменить, но ему не суждено было дожить до осуществления своих надежд. Сегодня его подданные сами выбирали свою судьбу — только благодаря той непримиримой борьбе, которую вела младшая из детей короля. Ныне вопрос этот касался каждого гражданина Кайта — каждый должен был пересмотреть свое отношение к колдовству и его носителям, хотел он того или нет. Некоторые были благодарны за изменения, которые внесла Атайя в их жизнь, другие обвиняли принцессу в связях с дьяволом и полагали, что Атайя заслуживает не больше и не меньше, чем публичной казни. И редкий кайтец относился к тому, что сделала принцесса, с равнодушием.

Атайя позволила себе улыбнуться с лукавой гордостью. Уж лучше вызывать любовь или ненависть, чем безразличие.

— Возможно, я задал слишком общий вопрос, — заметил Джейрен, видя, что молчание затянулось. — Как насчет того, чтобы вспомнить все с самого начала?

Атайя положила вишневую косточку на край подноса и взяла ломоть хлеба.

— Ну что же, все началось с короля Фалтила, который истребил большинство лорнгельдов Кайта, а выживших оставил медленно впадать в безумие, ведущее к смерти. Моя же часть истории началась тогда, когда ко мне пришла магическая сила. Нет, даже раньше… все началось с моего отца.

Откровенно говоря, основание для ее крестового похода было заложено еще до рождения принцессы: им стали мысли Кельвина о будущем лорнгельдов, полученный королем от Родри магический дар, да и навязчивая идея Родри о вступлении в Совет мастеров. Поэтому обретение принцессой магической силы стало всего лишь звеном уже существующей цепочки. Атайя ведь не сама задумала грандиозные планы в отношении лорнгельдов — она всего лишь поклялась продолжить то, что было начато Кельвином. Впрочем, с точки зрения короля Атайе было в чем упрекнуть себя. Разве не бежала принцесса в добровольное изгнание в Рэйку, в то время как ее страна продолжала оставаться в том жалком положении, в котором находилась веками? Колдовство в Кайте проявлялось только в наиболее устрашающих и губительных формах, а местные колдуны, находясь под давлением неприрученной магической силы, были вовлечены в жестокий круг убийств своих любимых, с тем чтобы со временем и самим погибнуть от воздействия магии.

Неужели, подумала Атайя, история неизбежно сложилась бы так, как сложилась, даже если бы не погиб ее отец? Ведь мастер Хедрик, да и сам Дамерон из Крю еще раньше предсказали ее приход и ту задачу, которую принцессе предстояло исполнить. Атайя беспокойно зашевелилась, вспомнив о существовании гораздо более могущественных и непостижимых сил, чем силы ее собственных, не всегда успешных заклинаний, — сил, помимо ее воли движущих все вокруг, медленно формируя судьбы народов.

Они с Джейреном несколько часов трудились над дневником, и вскоре Атайя вошла во вкус и даже начала получать удовольствие от работы. Однако хотя воспоминания и заставляли принцессу признать, что она далеко продвинулась с тех пор, когда произнесла свое первое заклинание, Атайю потрясла мысль, что в ее возвращении в Делфархам содержится нечто большее, чем простая симметрия. Магические силы почти оставляли принцессу, она не раз находилась на пороге смерти, теряла и находила друзей и возлюбленных — и вот Атайя снова дома, она вернулась туда, откуда начался ее путь, ощущая, что перед ней лежит новый перекресток. Но если тогда выбор между исследованием магических троп и обрядом отпущения грехов дался ей очень легко, то теперь принцесса, да и каждый кайтец стараниями Мудреца были поставлены перед выбором, от которого зависело, завершится ли полной победой дело всей жизни принцессы или ее ждет сокрушительное поражение.