Забытый замок - Антонина Клименкова Страница 48

— Хочешь меня убить?

— Конечно.

— Почему? Нет, правда, скажи — почему вы, демоны, так нас ненавидите? Чем мы хуже вас? Чем я хуже тебя?! Ведь ты такой же убийца, как я! Но я-то убиваю из-за голода, убиваю — только чтобы выжить! Ты же убиваешь по приказу. Так скажи, кто из нас большее чудовище?…

Похоже, эта тема межрасовых взаимоотношений давно и глубоко волновала вампира. Он побледнел. Нет, посинел даже. Глаза засверкали, руки трясутся, нервно жестикулирует… Наболевший вопрос, одним словом. Я б его даже пожалела, не будь он так похож на буйно помешанного.

Поняв, что слова бесполезны и разговаривать с ним никто не собирается, вампир оскалил клыки и бросился на Энтони. Один взмах меча, шаг в сторону — и упырь, пролетев мимо, врезался в стену, воя от боли и злости. По кружевной манишке расползлось бурое пятно. Скрипнув зубами, вампир с рычанием снова кинулся в атаку. Увернувшись от клинка, он вцепился в противника. В ближнем бою меч бесполезен — отброшенное в сторону оружие со звоном падает на каменный пол…

Оба одинаково яростно стиснули друг друга в отнюдь не дружеских объятиях: один — пытаясь дотянуться клыками до шеи противника, другой — просто придушить. И оба от души по очереди прикладывают друг друга о грубые стены подземелья.

Я не желала оставаться в стороне. Выхватила из кронштейна горящий факел… Зачем? Не в этом суть. Кронштейн пружинно выпрямился, и панель стены отворилась — будто гаражные ворота. В темноту распахнувшегося проема незамедлительно свалились сцепившиеся мальчики.

Я осталась одна стоять посреди коридора с факелом в руке.

Но хорошо хоть проход не закрылся. Я подбежала к зияющему отверстию — полтора на два метра — и заглянула вниз. Признаюсь, поспешить следом я не решилась.

Из черноты невыносимо несло сыростью, плесенью и неизвестностью. Ничего не видно, даже факел нисколько не помогал. Я только слышала звуки борьбы… Громкий плеск. Бульканье… Ругань сквозь зубы…

Секунды тишины я не выдержала:

— Тони, ты живой?

— Живой, — раздался раздраженный голос откуда-то снизу и даже издалека, эхом отразился от невидимых сводов.

Я выдохнула с облегчением.

— Венер, брось сюда меч.

Я торопливо подобрала оружие и швырнула в темноту.

— Попала?

— Почти, — хмыкнул Тони.

— Ну как там? — крикнула я. — Этот жив?

— Нет, отмучился.

По звукам и искрам я догадалась, что Энтони пытается что-то разрубить, но мешают камни.

— Вот ведь заладил, — пробормотал он сквозь зубы, — «Чем вы лучше? Чем мы хуже?» Грешник укушенный. Вообразить себя дьяволом!..

Через минуту он вернулся ко мне. Подав руку, я помогла ему выбраться из темноты. Похоже, падать туда было довольно глубоко.

— Ты как, цел?

— Там чуть дальше подземная река. Холодная, черт…

Оно и видно. Энтони насквозь мокрый. И, понятно в плохом настроении.

— Речушка узкая, но быстрая, — продолжал он, выжимая рубашку. — Я этому мышу голову отпилил и на тот бережок закинул. Так что можно без осинового кола обойтись. Больше не оживет, это точно.

Энтони натянул обратно теперь чуть менее сырую рубашку. А я краем глаза заметила за углом подозрительный красноватый свет.

— Ложись! — взвизгнула я, кинулась на Энтони и повалила его наземь.

Над нами что-то пролетело, взорвалось о стену. Под рукой щелкнула плитка пола. Над головой у меня снова что-то просвистело — теперь в обратную сторону… Раздался сдавленный вопль.

Все случилось за полсекунды.

— Слезь с меня, пожалуйста, — попросил Тони.

— Да-да, сейчас…

Я сползла с него, села, прислонясь к стене. Прямо надо мной дымилась обугленная вмятина. А на уровне носа, свисая с потолка, покачивался, точно маятник округлый топорик. Острый на вид. Вроде деревенской тяпки для рубки капусты, только побольше, этак метра полтора в длину. С лезвия капало, перечеркивая пол дорожкой клякс.

У противоположной стены сидел, неловко вытянув ноги и запрокинув голову, явно неживой… Демон? Колдун? Наемник?…

— Мне начинает это надоедать, — процедил Энтони. — Идем, Венера, сюда мы вернемся завтра.

Мы покинули подземелье под громкий вой запоздало включившейся сигнализации, оповестившей хозяина негостеприимной Шамбалы о вторжении.