Ассистентка антиквара и город механических диковин - Варвара Корсарова Страница 48

Аннет приготовилась наорать на него. Такой ярости, уверенности в своей правоте и душевного подъема она никогда не испытывала. Близкая встреча со смертью творит чудеса!

Краем глаза она заметила, как у Максимилиана дернулся уголок губы, словно он подавил улыбку. Он что, над ней собрался смеяться?! Мерзавец. Впрочем, ей могло и показаться: она была без пенсне и плохо разбирала выражения лиц.

— Идем!

Не оглядываясь, она смело двинулась за кулисы, а глухо перешептывающаяся толпа механисбуржцев нехотя последовала за ней.

Максимилиан нагнал ее и пошел рядом. Она не могла не почувствовать, что он был на ее стороне. Правда, свою поддержку проявлял весьма скупо. Ну и пусть. Она и без него прекрасно справится.

Идти за кулисами в компании — пусть и настроенной поглумиться над ней — было не страшно. Сейчас она им всем покажет!

Но когда они ввалились в комнату с автоматонами, ее боевой дух как рукой сняло. Она не верила глазам. Пильщик тихо-мирно стоял в углу, прямой и неподвижный, как часовой, которого по недоразумению вооружили вместо винтовки плотницким инструментом. Ящик закрыт. Ее сумочка лежит на столе. Ни следа произошедшего.

— Ну? — скептически вопросила Луиза. — И что мы тут делаем? Я в этой комнате миллион раз бывала. Все на своих местах.

Форс вздохнул и полез обниматься с куклой Маргариты.

— Бедняжка, — Линда погладила Аннет по плечу. — Пойдем, я помогу Максимилиану отвести тебя в гостиницу. А хочешь, пойдем к нам домой? Тут рядом.

Ах, он уже для нее Максимилиан!

— Еще чего, — буркнул градоначальник. — Пусть идет к себе в гостиницу. Будет ей хороший урок. Эти столичные дамочки пропадают в синематографе с утра до ночи, смотрят всякий романтический бред, а потом выдумывают невесть что. Будь моя воля, я бы все эти экранные поцелуйчики и страсти запретил, а ленты сжег.

— Гильоше! — укорила его жена. — Что ты за пень бесчувственный! Девочке плохо. До гостиницы идти далеко, она упадет по дороге! Пусть переночует здесь, в театре, на кушетке в вестибюле.

— Если все произошло так, как вы описываете, — подал голос Ангренаж, — вашим черным человеком мог быть только тот, кто остался в театре. За то время, пока вы отсутствовали, мы все ненадолго покидали вестибюль. Петр сбежал, в здании его нет. Я выходил несколько раз. Проверял, заперты ли окна, двери, в порядке ли зал… Остальные тоже выходили. И Форс, и Пендельфедер, и Гильоше, и его жена с дочерью…

— Ну да, выпито-то за вечер было много, — проворчал бургомистр.

— Я не выходила, — отрезала Луиза. — Была занята: убирала со столов. И, к вашему сведению, у меня отличный мочевой пузырь.

— Мы прекрасно обошлись бы без этих ваших анатомических подробностей, — заметила госпожа Гильоше и чопорно поджала губы.

— Странно, — подала голос Линда, — а я вот почему-то я не сразу нашла вас, когда подходила спросить про новые журналы. Вы потом появились словно ниоткуда.

Линда безмятежно хихикнула, а Луиза оскалилась и бросила невыносимо ядовитым голосом:

— Милая, если бы ты поменьше стреляла глазками в господина антиквара, то увидела бы, что я возилась у столика за колонной.

— Вы тоже выходили, господин Молинаро, — вмешался Ангренаж, учтиво склонив голову.

— Выходил. Я пытался найти Аннет. Не догадался, что она отправилась бродить по закулисью, поэтому искал ее у входа. Кроме того, я видел, что вы заперли вашу потайную дверцу.

— Верно, запер, — кивнул Ангренаж.

— Она была открытой, — сообщила Аннет.

— И ключи от нее есть только у вас, — подытожил бургомистр с мрачным злорадством и сложил руки на груди, чтобы подчеркнуть неоспоримость своих слов. — Значит, вы ее главный подозреваемый, Ангренаж.

Механик с ненавистью глянул на градоправителя, затем обвел присутствующих острым взглядом, в котором читался вызов. Библиотекарша хищно усмехнулась.

— Никакой ты не подозреваемый, Карл, — успокоил его Пендельфедер благодушно. — Это была галлюцинация.

— Как выглядела ваша галлюцинация, Аннет? — спросил механик деревянным голосом. — Рост, стать, голос?

— Он был долговязый, — неуверенно ответила Аннет. — Как Луиза, Петр или господин Молинаро. Кажется, худощавый, как вы, Карл. Широкоплечий, как… как господин Гильоше, но повыше. И… — Аннет колебалась, прежде чем произнести следующие слова, — он щелкал и скрипел при ходьбе. Двигался очень странно, словно и не человек это был вовсе, а… — она закончила тихо, — автоматон.

— Бред чистой воды, — вздохнул Пендельфедер. — Этот мед давно пора запретить.

— Таких искусно сделанных автоматонов не бывает, — устало подтвердил Карл. — Они не могут самостоятельно двигаться и совершать сложные действия. Даже мастер Жакемар не сумел создать подобное изделие. Придется признать: ничего этого на самом деле не случилось. Или это была магия — или безумие, что, впрочем, одно и то же.

Аннет в отчаянии смотрела на него, отказываясь верить его словам. Она не могла не заметить, что Карл, хотя и пытался успокоить ее, был глубоко встревожен. На его лбу появилась складка, а руки он глубоко засунул в карманы своего нелепого плаща, в который уже успел облачиться, собираясь домой. Внезапно Аннет почувствовала жалость: Ангренаж выглядел смертельно усталым, и она впервые отметила, что плащ его был изрядно потрепан, даже нитки в полах торчали; видать, и впрямь с финансами у городского механика было туго. Карл единственный встал на ее защиту и проявил хоть какое-то сочувствие. Но она твердо решила не сдаваться. Хватит с нее выглядеть перед всеми пустоголовой дурочкой!

— Ищите улики, Пендельфедер, — упорно сказала Аннет. — Вы должны поймать негодяя, кто бы это ни был. Я не верю в призраков и магию, а если это все же был автоматон, то он материален и кто-то натравил его на меня. Вы тут все отлично смыслите в механике.

Полицейский юмористически поднял брови к залысинам и фыркнул, но все же принялся бродить по помещению, кряхтя и ворча.

— У меня порвалось платье, когда я выбиралась из ящика, — вспомнила Аннет. — Тут должен быть лоскут или нитки…

— Этот? — спросил за спиной Максимилиан.

Все повернулись. В руках он держал кусок черной ткани с блестками.

— Я снял его с рельсы в комнате со сферами. Плотно зацепился за крючок, — медленно сказал он.

— Что и требовалось подтвердить, — обрадовался полицейский. — Платье вы порвали там, а остальное — галлюцинации. Все, расходимся. А вам, милая, — отечески обратился он к Аннет, — я рекомендую никогда не пить крепкие алкогольные напитки. И не принимать наркотические вещества. Я знаю, вы там в столице многое себе позволяете… особенно богема. Артисты, поэты, писатели, оккультисты… чудной вы народ. Не живется вам спокойно, все бы нервы себе щекотать. Нет, чтобы поискать вдохновения среди природы, в саду, на огороде… Будь я поэтом, я бы не писал поэмы о героях и пустых мечтах. Я бы написал о капусте.