Второе Правило Волшебника - Терри Гудкайнд Страница 47

— Должно быть, трудно жить с человеком, которого не любишь.

Она улыбнулась и потерлась лицом о его плечо:

— Всю жизнь я была уверена, что у меня никогда не будет любимого человека. Жаль, что моей матери не удалось узнать, как это прекрасно.

— А как ты сама относилась к тому, что у тебя такой отец?

Кэлен ответила не сразу.

— Он казался мне странным. Бесчувственным ко всему, что не касалось моей матери. Она требовала, чтобы он больше времени проводил со мной и учил меня тому, что знает сам. Он выполнял ее требования с удовольствием, но это удовольствие относилось к ней, а не ко мне… А учил он меня тому, что знал лучше всего: войне. Учил тактике и стратегии, учил тому, как можно вырвать победу у превосходящего численностью противника, учил, как выжить и победить, пользуясь собственными мозгами, а не только правилами. Мать иногда наблюдала за нашими занятиями. Отец то и дело посматривал на нее и спрашивал, верно ли он меня учит. Она отвечала ему, что да; я должна была знать о войне все. Мать надеялась, что эти сведения мне никогда не пригодятся, но в случае чего помогут остаться в живых. Отец учил меня, что самое главное качество воина — безжалостность. Он говорил, что не однажды побеждал только потому, что был безжалостен. Он говорил, что страх — сильнейшее оружие, и полководец должен уметь посеять страх в сердцах врагов. То, чему он научил меня, действительно мне пригодилось. Я выжила, в то время как другие Исповедницы погибли. Потому что, когда было нужно, я убивала. Отец научил меня не быть слишком разборчивой, когда речь идет о выживании. За это я люблю его и ненавижу одновременно.

— Что ж, я благодарен ему за уроки, которые он тебе преподал. В том, что ты сейчас со мной, есть и его заслуга.

Кэлен склонила голову, наблюдая за птичкой, удирающей от ворона.

— То, чему он меня учил, само по себе не является ужасным. Ужасны те, кто вынуждает нас делать это ради того, чтобы остаться в живых. Отец никогда не вел несправедливых войн. Он вступал в бой только в том случае, если не было другого выхода. И боюсь, нам пора тоже задуматься о том, как выжить.

— Ты права, — ответил он, обнимая ее. — Сидя здесь, мы похожи на мишени: мы ждем того, что случится с нами, так же, как они ждут, когда в них вонзится стрела.

— А что, по-твоему, мы должны делать?

Ричард пожал плечами:

— Не знаю. Знаю только, что, сидя здесь, мы рано или поздно получим свою стрелу. Рано или поздно сестры вернутся. Но зачем их ждать? У меня нет ответов на все вопросы, но и бездействием мы ничего не добьемся.

Она сунула руки под мышки, чтобы отогреть замерзшие пальцы.

— А Зедд?

Ричард кивнул:

— Если кто-то и знает, что нужно делать, так это Зедд. Мы должны отправляться к нему.

— А головные боли? Что, если они обрушатся на тебя по дороге? Что, если они еще усилятся, а Ниссел рядом не будет?

Он помрачнел:

— Не знаю. Но мы должны попытаться. Это единственный шанс.

— Значит, отправляемся немедленно, пока тебе не стало хуже. Нет смысла ждать, пока случится еще что-нибудь.

— Да. Но прежде нам нужно сделать еще кое-что. Кое-что важное.

Кэлен непонимающе уставилась на него:

— Что?

— Сыграть свадьбу, — улыбнулся Ричард. — Я никуда не поеду, пока не увижу тебя в том платье, о котором ты мне прожужжала все уши.

Кэлен порывисто обняла его:

— О, Ричард, оно великолепно! Везелэн шьет его и все время улыбается. Не могу дождаться, когда надену его. Оно тебе обязательно понравится.

— Ну уж в этом, моя будущая женушка, я ни капли не сомневаюсь.

— Все с нетерпением ждут нашей свадьбы. У Племени Тины это всегда большое событие. Пляски, музыка, песни. Вся деревня будет гулять. Везелэн говорила, что одни приготовления займут не меньше недели. Нам надо только сказать, чтобы начинали.

Ричард прижал ее к себе:

— Считай, что мы сказали.

Она поцеловала его и в этот момент почувствовала, что у него опять начала болеть голова.

— Пойдем-ка, — сказала она, поднимаясь. — Постреляем еще, пусть твоя боль успокоится.

Они стреляли по очереди, а потом пошли собирать стрелы. Увидев, что одна из ее стрел расщепила предыдущую, которую послал Ричард, Кэлен взвизгнула от восторга.

— Стражи в Эйдиндриле позеленеют от ярости, услышав об этом. Им придется вручать почетную ленточку Матери-Исповеднице! Да что там — они позеленеют даже, когда увидят у меня лук!

Ричард улыбнулся, выдергивая из мишени стрелы:

— Ну, сначала тебе нужно побольше потренироваться. А то вдруг они не поверят на слово и потребуют доказательств. Мы с Савидлином не хотим опозориться. — Внезапно он повернулся к ней: — Погоди, что ты вчера говорила? Вчера ночью, насчет квода, что ты сказала? Рал наложил на них заклятия, против которых Зедд оказался бессилен?

Кэлен была слегка удивлена столь неожиданной переменой темы:

— Да, его магия не смогла их остановить.

— Это потому, что Зедду подвластна лишь Магия Приращения. Большего не дано любому волшебнику, имеющему дар, только Приращение. Даркен Рал не исключение, но он каким-то образом овладел и противоположной Магией Ущерба. Против Магии Ущерба Зедд бессилен. Так же, как и ты, ведь магию Исповедниц создали волшебники. — Кэлен кивнула, нахмурившись, а Ричард спросил: — Тогда как же тебе удалось их убить?

— Я призвала Кон Дар, — пожала плечами Кэлен. — Это тоже часть нашей магии, хотя до того момента я даже не знала, как ею пользоваться. Но это как-то связано с яростью. Собственно, Кон Дар и значит «кровавая ярость».

— Ты понимаешь, что говоришь? Вывод можно сделать только один: ты применила Магию Ущерба. Иначе как бы тебе удалось уничтожить их? Магия Зедда оказалась бессильна, и твоя тоже, потому что квод был защищен от Магии Приращения. Следовательно, ты обладаешь Магией Ущерба. Но если ваша магия, магия Исповедниц, была создана волшебниками, откуда в ней взяться элементам Магии Ущерба?

— Не знаю, — помолчав, ответила Кэлен. — Никогда не задумывалась над этим. Но скорее всего ты прав. Может, когда доберемся до Эйдиндрила, Зедд объяснит нам, в чем тут суть.

Ричард с мрачным видом выдернул из мишени очередную стрелу.

— Может быть. И все же почему Исповедницам подвластна Магия Ущерба? — Морщины у него на лбу стали глубже. — Не удивлюсь, если ответ кроется в той молнии…

У Ричарда — дар, у нее — Магия Ущерба… Есть чего испугаться. Кэлен поежилась, но не от холода.

Они стреляли весь день, пока не начало темнеть. В конце концов Кэлен выбилась из сил и заявила, что даже ради спасения собственной жизни не выпустит больше ни одной стрелы. Она посоветовала Ричарду еще немного пострелять перед уходом, чтобы хоть ненадолго оттянуть возвращение боли. Наблюдая за ним, она вспомнила, что хотела испытать его умение целиком сосредоточиваться на стрельбе, и встала у него за спиной.