Сила меча - Дмитрий Тедеев Страница 47

Но вот “воспитательная беседа” была наконец закончена, Светлана Васильевна облегчённо вздохнула (всё‑таки нелегко её было заставлять себя врать) и попрощалась со мной.

А я побрела домой… Вроде бы всё закончилось относительно хорошо, но на душе было почему‑то ужасно паршиво. Всякие мысли нехорошие в голову лезли. Что будет с Максимом? Со Светланой Васильевной? А вдруг Максим меня разлюбит? Раньше‑то наши девчонки его и не замечали, а сейчас он – в центре внимания, не только нашего класса, а и всей школы… Эта противная Лидка явно приставать к нему начнёт, ведь как ни крути, всё из‑за неё началось… Она уже сегодня всем уши прожужжала, что Максим “дерётся за честь дамы”.

На Лидкины слова никто особого внимания не обращал. Какая там “дама”, какая там у неё “честь”! Да и не из‑за неё вовсе Максим дерётся, а просто пристают к нему, вот он и отбивается…. Но как сам‑то Максим к этим Лидкиным словам отнесётся? Ведь он же просто не сможет отмахнуться и послать подальше, даже Лидку не сможет! Вдруг ей удастся закрутить Максиму голову, убедить его, что он её рыцарь, значит должен и дальше защищать её “честь”, быть с ней…

Думать об этом было просто невыносимо, но и не думать я не могла. Хорошо ещё, что дома был Димка, и поэтому всё, естественно, было перевёрнуто кверху дном. И пока я ругалась со своим малым и наводила порядок, хоть немного отвлеклась от тревожных мыслей.

На следующий день в школу не пришли ни Максим, ни Тайсон. Тайсон был в больнице, Максим – дома. Девчонки судачили на переменах обо всём этом и наперебой признавались друг дружке, как они давно любят Максима! Чуть не до ссор иногда доходило, когда выясняли, кто из них раньше в него влюбился и потому имеет на него больше прав. Прямо как в очереди какой‑нибудь, кто раньше занял… Лидка ходила с гордо поднятой головой и презрительно поглядывала на девчоночью “очередь”, иногда делая какое‑нибудь ехидное замечание типа: “Любите‑то вы его все, а дрался он из‑за одной меня…”

Только я одна, дура, молчала… А что бы я могла сказать? То же самое, что и все, что давно люблю Максима?

После четвёртого урока у меня состоялся неприятный разговор с Оксаной. Оксанка, наверное, была единственным человеком, которому я давно уже призналась в своей любви к Максиму. Училась она в 9–м “А”, вместе с Бурым. Некоторые девчонки из 9–го “А” тоже вступили в борьбу “за право обладания” Максимом, но Оксанка в этом не участвовала. Из‑за этого я к ней какую‑то даже благодарность почувствовала, она мне как будто ещё ближе стала.

Поэтому я не стала её перебивать и отмахиваться, когда она трагическим голосом попросила разрешения “дать мне совет”. Ужасно не люблю, когда мне “советы” дают, особенно когда при этом так жалеюще и одновременно требовательно на меня смотрят. Дескать, у тебя ужасно всё плохо, и ты, дура, совершенно с этим не сможешь справиться без моего мудрого совета, попробуй только откажись его выполнить, кровная обида будет на всю жизнь… Поэтому я стараюсь всегда избегать выслушивать советы, но Оксанку я решилась выслушать.

Оксанка только усилила мои тревоги и подозрения.

— Идиотка ты, Любочка…

— А ты – змеючка, Оксаночка! Почему это я идиотка?

— Потому что только полная идиотка может своё счастье прокакать! За твоим Максом все школьные метёлки в очередь встали, а ты ухо об ухо не ударила…

— А что я могу сделать?

— Ты? Ты, Любочка, пожалуй, ничего не можешь. Но если бы ты была не такой идиоткой, то стала бы драться за Макса.

— Драться? В каком смысле? С кем драться?

Оксанка закатила глаза, вздохнула тяжело от моей непроходимой тупости. Но она считала меня, тупицу, своей подругой. Поэтому, набравшись терпения, принялась объяснять.

— Драться, Любаша, надо со всеми! Со всеми, кто на Макса облизывается! А начать надо с Лидки! Эта сучка на всё пойдёт, чтобы Максовой тёлкой стать! Она и в постель его затащит, ей такое не впервой! Очень даже не впервой…

Оксанка очень пристально посмотрела мне в глаза, желая удостовериться, что моего скудного умишка хватило, чтобы осознать всю серьёзность нависшей угрозы. Я еле дышала, как вздёрнутая на крючке рыба, Оксанка удовлетворённо кивнула и продолжила:

— А после постели – всё, Максим окажется “на крючке”, и Лидка эта умрёт, но с крючка его не отпустит. Что угодно сделает, беременностью будет шантажировать, угрожать, что с собой покончит. Да ты же Лидку не хуже меня знаешь!.. Что? Максим откажется ложиться в постель к Лидке?! Ну ты, мать, совсем свихнулась от переживаний! Да какой же парень от этого откажется?! Разве что дефективный какой‑нибудь…

— Ты врёшь всё! Максим – не предатель! Он умеет хранить верность!

Оксанка посмотрела на меня как на безнадёжно больную. Со смесью жалости и брезгливости.

— Верность? Какая верность‑то?! Кому?! Да он хоть знает, что ты по нему сохнешь? Ты ведь, дура, так до сих пор ничего ему и не сказала! Он тоже по тебе сохнет? Ну, допустим. И ты что, думаешь, надолго его хватит? Тем более, столько готовых “утешить” его вокруг появилось! Думаешь, Лидка парня “утешить” не сможет?..

Я разрыдалась, не выдержала. И чем больше пыталась сдержать слёзы, тем сильнее они лились.

— Ну, не реви! Не реви, дура, я сказала! Как “что делать”?! Да я же сказала, что! Разинь уши пошире, последний раз повторяю! Драться! В каком смысле? В прямом! С Лидкой – в прямом! Что значит, “не умею”? Да тебе и не надо её в больницу отправлять, морду поцарапай ей, да волосы чуть–чуть повырывай, с неё и довольно будет! Наглость её – только до тех пор, пока на кого‑нибудь наглее себя не нарвётся!

— Я – не наглее её…

Оксанка аж покраснела от негодования. И от брезгливости, которая явно пересиливала уже жалость ко мне.

— Ну ты и ду–у-у–ра–а!.. Ладно, скромница ты моя ненаглядная, я пошла, уговаривать тебя не собираюсь. Всё. Не говори только потом, что тебя не предупреждали…

А на следующей перемене я и в самом деле подралась с Лидкой. В самом деле вцепилась в волосы и изодрала в кровь её смазливую “морду”. Не знаю, Оксанкин ли разговор на меня так подействовал или я и без этого разговора тоже бы не выдержала, услышав, как Лидка с гнусной улыбочкой принялась рассказывать про свои планы “навестить” сегодня Максима. И “заодно проверить, каков он в постели”.

Девчонки с округлившимися от испуга глазами молча слушали эти Лидкины слова. Всё‑таки нам ещё даже пятнадцать не всем исполнилось, таких “прошедших огонь и воду”, как Лидка, больше у нас в классе и не было ни одной. Поэтому все “влюблённые” разом умолкли, когда слово взяла “опытная мадам”. И я тоже молчала. А потом так же молча неожиданно даже для себя бросилась на Лидку…

Девчонки нас тут же растащили, но “фэйс” Лидке я успела покарябать. А через минуту, когда я только–только переставала реветь после драки, ко мне подлетел красный от ярости Бурый и грубо рванул за локоть.