Приют изгоев - Инна Кублицкая Страница 47

Здесь экспедиции пришлось задержаться на несколько часов. Для разведки прохода в бухту были высланы несколько шлюпок, на одной из которых ушла сама Хидри. Во время вынужденного безделья незаменимая Сигни объяснила Батену, что остров, по мнению побывавших на нем с первой экспедицией специалистов, скорее всего представляет собой выступающую над водой вершину древнего огромного вулкана, а бухта — его кратер, размытый с одной стороны. Батен удивился размерам кратера: бухта была слишком уж широка для кратера, на что Сигни пожала плечами, сказав, что, возможно, это и не вулканический кратер, а след падения огромного небесного камня, вроде тех, что иногда падают сверху, просто камень был очень-очень большим; а вообще — утверждать что-то еще рано, данных мало…

Рифы «Спрут-Громовержец» преодолел на волне прилива, прошел между двумя красными скалами и по узкому и мелкому проходу вошел в бухту; «Ушко» вошло следом.

Эта просторная бухта была выбрана еще в прошлую экспедицию именно потому, что была единственно удобной: от моря ее отделяла цепь рифов — подводных и осыхающих, а также цепью маленьких скалистых островков, на которых в обилии гнездились птицы, черепахи и большие ящерицы. Посреди залива лежал холмистый, почти плоский длинный остров побольше, вполне пригодный для разбивки постоянного поселения. По данным предыдущей разведки, здесь можно было жить постоянно: на острове бил ключ, вода в котором была чуть солоновата, но вполне пригодна для питья, было много растительности, мелкой дичи и птицы, в достатке строительного материала для жилья — камни, песок и известка из кораллов; а волны даже в штормовой прилив его не затопляли. Аборигены, однако, мнения таласар, видимо, не разделяли, и остров оставался необитаем, что для целей экспедиции было как нельзя кстати.

«Спрут-Громовержец», максимально уменьшив осадку поплавков, для чего пришлось переправить часть груза на остров при помощи лодок, подошел почти вплотную к берегу, чтобы, когда придет отлив, встать на поплавки и уже посуху произвести полную разгрузку и провести необходимый текущий ремонт; в дальнейшем планировалось построить здесь нормальный пирс, с которого флагман будет ходить в походы и разведку к другим островам, а затем и основать порт, верфь и прочим образом капитально благоустроиться. Именно здесь, на острове планировалось основать будущую столицу таласских колоний Ботиса.

«Ушко» сразу стало на якорь возле главного острова. На берегу решено было основать второе, малое поселение, предназначенное для рудной разведки, торговли и завязывания связей с аборигенами. К слову, эту идею — основать саму колонию на отдельном острове, а на главном лишь малое поселение, высказал сам Батен, обосновав это целями пущей безопасности. К нему прислушались, хотя некоторые считали такую меру чрезмерной.

Батен предпочел бы поселиться как раз на главном острове, но его мнения никто не спрашивал: считалось, что он может быть незаменим при постройке фортификаций большого форта и вообще для консультаций, на что возразить ему было нечем. Однако надежды потом перебраться на главный остров, где он должен был пригодиться, когда придется строить поселки у рудника и около верфи, Батен пока не терял. Поэтому он пока помалкивал и безукоризненно выполнял все, что ему поручали.

Аборигенам бухта, видимо, не казалась такой уж уютной — слишком в ней было мало удобных мест для морского промысла, которым они занимались. Поэтому они здесь попросту не селились. Однако весть о прибытии в бухту двух больших-больших лодок неведомым образом моментально разнеслась по острову, и не успели прибывшие начать обустройство на новом месте, как целые деревни смуглых и, даже по таласским понятиям, скудно одетых низкорослых людей начали спускаться по крутым тропкам, толпиться на берегу напротив «Ушка», а самые отчаянные, на хлипких плотиках, переправлялись на островок, посмотреть на пришельцев поближе.

Не только Батен, но и многие таласары впервые видели аборигенов вблизи, и работа по первичному обустройству лагеря на время приостановилась.

Аборигены не только издали выглядели как дети, они казались детьми вблизи. Тонкокостные, с длинными руками, с мускулистыми ногами, казавшимися коротковатыми для плотного тела, с непропорционально большими головами, они и вели себя, словно толпа ребятишек. Остановившись в отдалении, они с любопытством наблюдали за пришельцами, и только когда Хидри и с ней несколько ветеранов прошлой экспедиции подошли к ним и заговорили на их языке, сначала несколько человек, видимо, узнавших пришельцев, а затем и вся толпа окружили парламентеров, а потом разбежались по островку, заглядывая во все уголки еще не организованного лагеря. Уже через несколькс минут аборигены растворились в общей массе и с воистину детской непосредственностью уже вовсю помогали — или мешали — пришельцам в их делах; в крайнем случае — просто смотрели. Чере: час на них перестали обращать внимание, и все вернулись к своим обязанностям, через несколько часов доверяли выполнят! мелкие поручения, а к вечеру они уже сидели у костров вместе ее всеми.

Так и повелось. Каждый день и на острове, и на стоянке «Ушка» появлялась компания аборигенов, которые посильно участвовали в общей работе, просто наблюдали и вообще весьма охотно общались с пришельцами любым иным доступным способом при этом почти не обращая внимания на всякие припасенные им подарки. Во всяком случае, если они и забирали с собой то, чтс им давалось в награду за работу, то не проявляли к этому особогс интереса, и в постройке лагеря они участвовали явно больше и; простого любопытства; мало того, вскоре они сами стали приносить с собой различные предметы и дарить их взамен того, чтс получали сами, — так завязалась мелкая меновая торговля. Руководство экспедиции относилось к этому благосклонно и поощряло.

Единственное ограничение, которое ввело начальство в общение с местными жителями, поначалу показалось Батену несколько странным: всех загодя предупредили, чтобы островитянам не показывали корабельный компас, хронометры, часы и иные тонкие механические приборы. Островитяне, объяснила Хидри честны и ничего не украдут, но могут невзначай что-нибудь сглазить.

— Когда мы в первый раз были тут, эти чертовы дети сглазили компас и все три хронометра, — рассказала она. — Пришлось добираться до Таласа по наитию. Та еще работенка!

— У них сглаз — любимое развлечение, — добавил ее помощник, который тоже побывал здесь в первую экспедицию.

Батена даже покоробило, когда он услышал об этом: сглаз — дело серьезное! Из-за сглаза люди гибнут! А тут только и предосторожностей, что приборы беречь! Ему объяснили, что людей островитяне сглазить не смогут. Их магия влияет только на неживые предметы, причем достаточно маленькие, зато воздействовать на них аборигены могут на очень больших расстояниях. И все, что им для этого дела нужно, — повертеть в руках сам предмет да небольшое зеркальце, в котором они потом видят то, что этот предмет окружает, что происходит вокруг, и управляют им, чтобы видеть больше — очень уж они любопытны. Наверняка и о прибытии экспедиции они узнали таким способом. А полировка зеркал здесь, оказывается, всеобщее занятие, как прядение или вышивание у незамужних девиц где-нибудь в Шеате: наступает вечер, и туземцы собираются на площади посреди деревни у костра, полируют свои зеркала и обмениваются новостями о том, что видят в них.