Осуждённая попаданка, или Двойные неприятности - Sheron Tihtner Страница 47

Я перечислила всех и замерла в ожидании.

– Понятия не имею. Здесь имена не спрашивают.

Действительно. Маги жизни переходили от одного раненного к другому, ничего не говоря и не спрашивая. Просто начинали лечить самые страшные раны. Некоторые мужчины с оторванными руками или ногами просили добить их. Они готовы умереть, но не жить калеками.

Я заметила Нинаку возле одного такого буйного. Девушка пыталась ему помочь, а он ее отталкивал.

– Ай, – прозвучало от нее вдруг. Это стало последней каплей в моей очень маленькой чаше терпения.

Я подлетела к этому больному и влепила звонкую пощечину. Звук разнесся на всю лекарскую. Многие даже замолчали. Нинака тоже на меня выпучила глаза. А я не могла иначе.

– Трус! Трус и слабак! Сдохнуть всегда успеешь.

– Это я трус? – завелся мужик, – Да я только что сражался с монстрами…

– Я тоже с монстрами сражалась и что? Вы выполняли приказ! А теперь струсили жить дальше?

– Я не струсил, – возмущался он, – Кому я теперь нужен такой покалеченный. Руку же мне не прирастят.

– Близким вы нужны. Тем, кто ждет вас любого. А вместо потерянной конечности можно сделать протез. А желание умереть это и есть трусость. Умереть всегда можно. Только жить сложнее.

Мой пыл сдулся.

– Ага. Как же. Невеста теперь от свадьбы откажется. Работать я не смогу и буду обузой для родителей. Хорошая жизнь.

Тут даже несколько поддакивающих нашлось.

– Тихо! Если невеста вас любит, не бросит. А если бросит, то туда ей и дорога. И обузой будет лишь тот, кто себя жалеет и работать не хочет.

– Чем мне работать? – закричал он, протягивая ко мне здоровую и покалеченную руки.

– Головой. Магия у вас исчезла? К тому же я уже сказала, что можно сделать протез. Конечно, он не будет таким же как настоящая рука, но работать ей можно будет. Так же как и ходить на протезе возможно. При желании даже бегать.

Я говорила, смотрела в его круглые глаза, и понимала, что протезов здесь нет. Просто не изобрели. Кажись, я нашла себе еще работы…

– Первый раз такое слышу, – проговорил мужчина не уверенно, подтверждая мою догадку. Ну, выкручивайте теперь, Лауретта.

– Я еще не запатентовала их, – так же неуверенно проговорила я. Вроде и не совсем наврала.

– Аааа. Так это только твои девичьи фантазии.

– Хотите, вам первому сделаю?

– Не нужно мне от тебя ничего, – начал он, но тут в лекарскую вошел король. Многие солдаты попытались встать, но король остановил их.

– Не вздумайте. Отдыхайте, бойцы. Сегодня был тяжелый день, ужасная битва.

– Только благодаря вам, – прозвучало откуда-то сбоку.

– А вот это не совсем так. Настоящий герой в этой битве сейчас перед вами. Леди Лауретта Санобер. Она вопреки запрету пришла на помощь. Именно ее идеей было использовать магию. Именно ее кинжалы в большинстве уничтожали тварей. Я всего лишь прислушался к девушке, чего и вам советую.

Возникла звенящая тишина. Солдаты смотрели на меня шокировано.

– Ничего особенного. Просто идея. А большую часть работы сделал Витор. Это мой фамильяр.

Ой, зря я последнее сказала. Теперь глаза окружающих стали вылезать наружу, образно говоря. И пока никто не кинулся ко мне с чем-нибудь, благодарностями, проклятиями или просьбами показать Витора, я решила перевести тему.

– А я не могу найти отца.

– Кто-нибудь видел графа Санобер? Артефактора? – громко спросил король.

Тут же нашлись свидетели. Один из лекарей ответил, что отец был ранен, его подлечили и отправили в столицу первым же таном. Получается он в безопасности.

Зато при имени Эзнока король поджал губы, ничего не сказал. Просто вышел. Сноб.

Я стала спрашивать солдат. Но многие не были знакомы между собой, имен не знали. Я стала ходить между ними, сама его разыскивая. Я старалась смотреть только на лица, но не могла ре замечать раны.

Лекарей не хватало катастрофически. Да и те, что были уже почти обессилены. Прямо на моих глазах один из них потерял сознание, исчерпав силы. А солдат, которому он не успел помочь, завыл, что теперь он помрет.

Я не могла на это смотреть. Подошла и поделилась силой с лекарем. Мне не жалко, я нормально себя чувствую, а ему это очень нужно.

Лекарь через полминуты уже очнулся, поблагодарил и продолжил помогать.

– Мужчины, – громко обратилась я к раненным, – если хотите жить, делитесь резервом с лекарями. Они и так уже обессилены.

– Мы и так ранены, а ты предлагаешь еще и последнюю магию отдать, – пробухтел кто-то.

– Да, предлагаю. И не последнюю. Никто не просит отдавать все. Просто поделиться. Они ведь вас и лечат. А если они тоже не захотят тратить на вас свои силы? Это в ваших же интересах.

Еще несколько раз раздавались невнятные мычания, но потом они ко мне прислушались и дело пошло на лад.

– Леди, а как выглядит этот ваш Эзнок? – раздался голос сзади.

Я тут же развернулась, собираясь ответить, но заменила накрытого с головой мужчину. Сначала, по традиции моего мира, я посчитала, что он умер, и его просто еще не вынесли. Но потом пригляделась. Покрывало слегка поднималось, а значит, он дышал.

Быстро я подошла к солдату и сдернула покрывало с головы. Эзнок. Это был он. Мое сердце чуть из груди не выпрыгнуло от счастья. Ведь он жив.

Я опустилась рядом с ним, протянула к нему руки, а меня одарили таким больным взглядом. Неужели ему еще не оказали помощь?

Я вскочила на ноги и сдернула покрывало полностью.

Теперь счастье мое померкло, а на глаза навернулись слезы. Покрывало, которое я зажимала в руке, выпало. А в горле встал ком.

– Не надо меня жалеть. Уходи, Лауретта, – только и произнес Эзнок, пытаясь поднять покрывало и закрыть то, что у него осталось от ног.

От правой ноги осталось чуть меньше. Колена не было. Левое колено было, а после него ничего.

Я сделала ошибку всех женщин. Я расплакалась, падая рядом с ним.

– Бедный мой. Как же это больно, – шептала я, боясь прикоснуться к нему.

Эзнок все-таки вырвал покрывало и закрылся. Опять почти весь.

– Уходи, Лауретта, – проговорил он, отворачивая от меня. Он опять закрылся. Гордый, твою мать…

А меня такая злость взяла. Он меня прогоняет, считает себя калекой. Совсем как тот мужик.

Я выхватила это его покрывало и начала его бить им.

– Я не куда не уйду, слышишь? Никуда и никогда. Ты от меня так просто не избавишься.

Я била его покрывалом и смахивала злые слезы. Как он может?