Варркан - Сергей Костин Страница 46

Меч мой вылетел из ножен, и я сделал шаг вперед. Люди при драке обычно мешают друг другу, этим я и решил воспользоваться. Сначала один, а затем и второй меч отлетел в сторону. Молниеносное движение — у третьего поражена кисть, у четвертого — кровь из плеча. Раны не смертельные, но с ними не до драки. Оставался еще старший всей этой команды. С ним я поступил с особым цинизмом и жестокостью.

Встретив его меч на полпути к голове, я вложил в удар не только силу, а мастерство и коечто еще. В полной тишине меч громилы расщепился на две половины и в его руках осталось нечто, напоминающее тараканьи усы. Если парень что-то и понял, так это то, что из него сделали полного дурака.

А я? А что я? Остаться здесь после такой демонстрации человеческих возможностей, значит себя не уважать, зачем мне лишние пересуды и разговоры. Подхватив свои вещички, я прошел через притихшую аудиторию и, чувствуя себя по меньшей мере (черным плащом), удалился. Обойдя деревушку с обратной стороны, я отыскал сеновал и завалился спать без всякого зазрения совести.

Валяясь в душистом сене и слушая стрекотание букашек, я размышлял о том, что этот мир заставляет меня быть жестоким. Конечно, в глубине души я понимал, что мои действия не совпадают с некоторыми пунктами Кодекса Чести. Но, с другой стороны, они могли убить меня. В конце концов я пришел к утешительному выводу, что этика варркана не слишком подходит ко мне, и решил вспоминать о ней только тогда, когда без этого просто не обойтись.

Я не стал задерживаться с утренней отправкой, так как мое пребывание здесь становилось явно нежелательным. С раннего утра по деревне засновали вооруженные люди с собаками, поэтому я, прихватив в качестве компенсации за причиненные неудобства молоденького поросенка, быстренько убрался. В утешение бедной хозяйке животного я оставил несколько монет, полностью покрыв ее расходы.

Отойдя подальше в лес, разложив небольшой костер и приготовив что-то вроде жаркого, плотно поужинал. Остатки мяса я предусмотрительно сложил в мешок и отправился в путь. Дорога была мне известна. Я пользовался некоторыми сведениями из головы здоровяка, выуженными мною во время потасовки. Только дураки думают, что варрканы лишь хладнокровные убийцы. Мы коварны и хитры. Ох, как хитры!

В сознании здоровяка, кроме дум о женщинах и вине, я нашел массу интереснейшей информации. Кто бы мог подумать, что принцесса, действительно глупа как пробка, но красива, словно Венера Милосская. Я, правда, никогда не видел подлинника, но считаю, что это весьма лестная характеристика для любой женщины. Но самое интересное — строжайше запрещалось говорить как глупости, так и о красоте принцессы. Все это более или менее понятно. Попробуйте сказать женщине, что она глупа, но чертовски обворожительна. Что вы получите? Правильно — пощечину. Или еще хуже — разговор с придурком-мужем.

Вот так, предаваясь философским размышлениям, я пробирался через лес, отвечая веселому щебетанию птиц переливчатым свистом. Птицы сразу стихали и занимались своими делами молча. Еще одна особенность варркана.

Посторонний шум не только отвлекает, но и выдает местоположение варркана, что, увы, иногда весьма чревато последствиями.

Подозрительные звуки, доносившиеся из-за кустов, заставили меня остановиться. Заинтригованный, я решил немного отклониться от намеченного маршрута и посмотреть на происходящее. С каждым шагом возня звучала все отчетливее. Еще немного, и я стал свидетелем следующей картины.

Посередине просторной поляны стоял великолепный экземпляр варакуды. Что-то среднее между собакой и пантерой. Животное донельзя умное и жестокое. Встреча с такой махиной заканчивалась для любого обитателя леса неизбежной смертью, и даже человек предпочитал встречаться с ней только в компании с многочисленными собаками.

Это животное оказалось раненым. Неизвестно, то ли капкан, то ли чье-то оружие, но весь правый бок и нога варакуды превратились в сплошное месиво, состоящее из мяса и крови. Варакуда яростно защищалась. Около дюжины лесных палачей — черных волков — со всех сторон обступили раненого царя животного мира.

Я немного удивился, Варакуда, даже в таком плачевном состоянии, превосходила всех лесных жителей в скорости и силе, да и спасительные деревья находились не так уж и далеко. Но животное почему-то не желало воспользоваться данными ей природой привилегиями.

Присмотревшись, я понял причину. Прямо под ней лежал детеныш.

Мать совсем немного не успела выходить свое дитя. Щенки варакуды взрослеют очень быстро, превращаясь за две недели из маленького заморыша в матерое, самостоятельное животное.

Варакуда-мать сдавала свои позиции. Если не брать во внимание пять растерзанных трупов — силы все равно не равные. Последовал еще один яростный наскок волков — это не те серенькие волчишки в моем мире — и варакуда свалилась на передние лапы. Вопрос был решен окончательно. Стая, радостно взвыв, бросилась на поверженного врага.

Не знаю, то ли мне понравилась самоотверженность матери, то ли еще что-то, но я прыгнул в эту мясорубку. Злоба волков мгновенно переметнулась с поверженной варакуды на меня. Я не стал церемониться с ублюдками леса и преподал им хороший урок. Рассыпая удары налево и направо, я проводил в мир иной штук восемь волков. Остальные, видя такое пропащее дело, поджав хвосты кинулись под прикрытие леса.

Я вытер меч об одно из тел и осторожно приблизился к варакуде. Раненое животное столь же опасно, как и здоровое. Кто знает, что на уме у этой бестии. Если рану нанес человек, то подходить ближе чем на десять шагов опасно.

Но дни животного были сочтены, и я думаю, что она сама прекрасно понимала это. Варакуда смотрела цепким умным взглядом, бока ее судорожно вздымались. Не от усталости, от близости смерти. Щенок ползал около нее, пока не нашел свое законное место и не затих.

Варакуда тяжело вздохнула, с трудом оторвалась от земли и встала на передние лапы.

— Погоди, животное. Я не для того защищал тебя, чтобы потом убить.

Я говорил как можно спокойнее, стараясь не делать резких движений. Медленно, стараясь не растревожить раненое животное, я опустился на колени, достал сумку, в которой оставалось немного свинины. Вытащив кусок побольше, я пододвинул его к самке. Варакуда тяжело опустилась на землю.

— Что ты смотришь на меня, умное животное? Что ты хочешь сказать мне?

Как бы в ответ на эти слова, глаза варакуды отпустили меня и нашли детеныша. Помогая мордой, варакуда подтолкнула его ко мне. — Ты хочешь, чтобы я позаботился о нем? В ответ тихое урчание.

Щенок, покачиваясь на толстых лапках, доковылял до меня и уткнулся в теплое колено. Варакуда не делала никаких враждебных движений. Кто знает, может быть, она действительно понимает меня, а мой род просто утратил эту связь с животным миром?

Внезапно варакуда дернулась и заскулила. Она смотрела на своего щенка и плакала. Слезы, стекая по морде, смешивались с кровью и падали на землю.

Я пододвинулся поближе и погладил ее по голове. Варакуда безропотно приняла ласку, еще раз дернулась, и ее голова упала на траву. Животное ушло в края, где всегда светит солнце, полно пищи и в ручьях течет прохладная вода. Варакуда-мать умерла.