Алтарный маг. Сила духа  - Николай Степанович Романов Страница 45

Целителя в Усвятье не оказалось, а местный лекарь сказал, что Трофиму необходим постельный режим хотя бы на двое суток.

– По всему выходит, далее тебе одной ехать, дочка. – «Тятя» понимал, что не выполнить задание нельзя. – Семья того паренька, что топор кидал, здесь?

– Уже приехали, – кивнула она.

– Ступай с ними до Смоленска. А там, даст бог, и до Троицкого доберешься. Потом в селе наверняка найдешь попутчиков до Крашена. Токмо пригласи ко мне мастерового, я с ним переговорить должен.

Через полчаса Зарина уже покидала деревню.

Трофим не просто так позвал попутчика. Сначала расписал ему храбрость сына, благодаря которой им якобы удалось избежать гибели, а затем попросил присмотреть за дочкой в пути до Смоленска, ибо той поспешать надо.

Ремесленник не мог не спросить раненого о неожиданно прозвучавших выстрелах, на что получил более-менее правдоподобный ответ – дескать, разбойные людишки как раз вывернули на тропу поживиться. Они и пальнули, после чего зверь кинулся уже за ними.

Дальше по тракту девушка ехала между двумя повозками семьи ремесленника, пребывая в крайне мрачном настроении. Да и молодой человек, вступивший в схватку с уродливым косолапым, также особой веселостью не отличался. Парню сильно досталось – наполовину одеревеневший мишка мог воздействовать на людей особой магией, иногда даже лишая их разума.

«Откуда на Смоленщине взялся дерведь? – размышляла Зарина. – Сказывали, что такие звери лишь далеко на западе встречаются, там, где полно эльфов и леших почти не осталось».

Ходили слухи, что некоторые звери превращались в частично одеревеневшие чудовища под воздействием магии чужаков, после чего в них просыпались самые кровожадные инстинкты. При этом уничтожить перерожденных было почти невозможно: одеревеневшую шкуру не всякая пуля была способна пробить.

«А ведь Трофим его сразу распознал! Неужто раньше видел?! Ну да, годков-то «тяте» много. Вот токмо вилы – слабое оружие даже против обычного мишки, как еще старик умудрился ими шкуру проткнуть?! Представляю, что было бы, не появись дятел…»

Красноголовая птичка, которая напала на дерведя, так же не выходила у Зарины из головы. То, что он ей проскрипел на ухо, не могло быть правдой, да и вообще, говорить птичкам не положено…

«Неужто это мой страх на подобное способен? Почудится же… А вдруг и вправду? Подумаешь, говорящий дятел! Когда костяной монстр появляется по желанию человека и не нападает, а пытается защищать… – Девушка вспомнила, как ее вытаскивал из тюрьмы Данила, которого под воздействием страшной магии она позже пырнула кинжалом. – Но ежели мне не почудилось, получается, он жив? И леший ему привет передает? Точно разумом можно тронуться!»

Зарине очень хотелось наплевать на наказы Черкасского, бросить телегу с пожитками и, оседлав кобылку, рвануть во весь опор.

«Трофим говорил, что боярина выбрали из низов, зовут его Данила. И власти новичка недолюбливают, потому и направили в Крашен. Почему бы ему не быть тем самым…»

Она резко замотала головой, не желая сама обманываться затеплившейся надеждой.

– Стряслось чего? – спросил заметивший это ремесленник. Он то и дело соскакивал с телеги и прохаживался, разминая затекшие ноги.

– Нет, уважаемый, комарик укусил.

Мужчина присел рядом.

– А ты точно не углядела разбойников, девонька? – спросил он. – Это же какими надо быть безмозглыми! Там медведь рычит, а они о разбое помышляют!

– Не иначе их сам Господь послал. – Зарина перекрестилась.

– Неисповедимы его пути, – согласился ремесленник. – Даже не ведаешь, сколько их было?

– Тот зверь так зарычал, что я с перепугу чувств лишилась. Хорошо ненадолго, а то бы тятя кровью истек.

– Да, повезло твоему отцу. Рана у него нехорошая, ежели бы не твоя проворность, помер бы от потери кровушки.

– Я очень за него боюсь.

– Тогда почему оставила одного в деревне?

– Не могла же я его ослушаться. – Зарина потупила глазки.

– То верно, девонька, родителей завсегда слушаться надо. А то нынче молодежь пошла… – Мужчина, похоже, оседлал любимого конька и около получаса вещал о былых правильных временах.

Ближе к полудню им навстречу начали попадаться пешие отряды ополчения. Отсутствие формы и воинской выправки сразу выдавало гражданских. Все вооружение ополченцев составляли либо охотничий лук, либо пика.

«Таким супротив шведа не устоять, – размышляла Зарина, – у них каждый второй с ружьем, другая половина с арбалетом либо с пистолем. Да еще и магов не счесть».

Черкасский как-то рассказывал, чем славятся войска Карла Семнадцатого: шведский король отдавал предпочтение огнестрельному оружию, а в походах использовал сборные ограждения, ночью оберегавшие войска от зверюг.

Пропуская вперед отряд в сотню бойцов, ремесленник был вынужден освободить дорогу и остановить телеги на обочине.

– Куда путь держим, люди добрые? – Один из всадников, сопровождавших отряд, притормозил у передовой телеги.

– Везу семью в Смоленск, уважаемый, – ответил ремесленник.

– Отколь будете?

– Из Княжино, уважаемый. Вторые сутки в пути.

– А что с пареньком? Чего он такой насупившийся? – Всадник обратил внимание на странного молодого человека.

– Сдуру на дерведя кинулся да глаза отвести не успел.

– И до сих пор жив?! Погоди, а откуда в наших краях чудище могло взяться?

Пришлось ремесленнику рассказывать о столкновении с необычным хищником. Когда история подошла к концу, воин спешился и подошел к Зарине:

– Твой отец – смелый человек, красавица.

Зарина сразу узнала не в меру любопытного мужчину, но изо всех сил старалась этого не выдать.