Кровные узы - Роберт Линн Асприн Страница 45

— Ты говоришь это только потому, что я женщина, — возразила Ченая. — Мужчины так поступают на каждом шагу.

— Что не делает им чести, — твердо оборвал ее Джабал. — Ты настойчиво выбираешь наихудшие примеры для своего поведения. Ты предпочла забыть об утонченности, женственности ради прямолинейной грубости мужчин. Более того, ты пыталась взять за образец худших из мужчин. Как я предполагаю, ты наблюдала за гладиаторами, когда им давали женщин в ночь перед тем, как они должны были выйти на арену. Но вспомни, гладиаторы считаются животными большинством людей, включая их самих. Более того, они знают об огромной вероятности того, что им не пережить следующий день, поэтому их мало заботят мысли о будущем или о том, чтобы произвести хорошее впечатление на партнера. И еще одна маленькая подробность: гладиатор обычно имеет дело с заточенными в тюрьмы шлюхами или рабынями. Если он попытается использовать свой боевой подход в отношении свободной женщины из таверны, сомневаюсь, что это сочтут приемлемым сама дама и другие посетители. Если ты хочешь нравиться, хочешь, чтобы тобой восхищались, ты не должна прилюдно смущать людей… да и наедине, если быть точным. Изнасилование не вызывает восхищения, независимо от того, какой пол творит его.

— Но Темпуса уважают, а он известный насильник.

— Темпуса уважают как воина, несмотря на… его недостойное обращение с женщинами. Я еще не слышал, чтобы кто-нибудь, включая его же людей, отзывался о его сексуальных привычках как о восхитительных. Помнишь, я сказал о цене, которую нужно платить за то, что имеешь дело с колдовством? Если мои сведения точны, часть цены, которую Темпус платит за «благоволение богов», состоит в том, что женщин он может брать только силой. По крайней мере, таково оправдание, какое он сам дает своему поведению. Какое оправдание ты даешь своему?

Извини, если я был излишне резок, критикуя твое самомнение, — сказал он, — но я твердо убежден, что это самое опасное качество, которое только можно иметь в Санктуарии. Ты недавно спросила меня о моих взаимоотношениях с колдовством, мне пришлось немало вынести.

Непрошеные образы прошлого захлестнули его мысли. Образы, обычно ограничивавшиеся его снами.

— Когда-то, до того, как твой кузен прибыл в город, я со своими людьми заправлял Санктуарием. Наместники и гарнизон были продажны и неэффективны, и власть должна была принадлежать тому, у кого хватило сил взять и удержать ее. У нас хватило, но это привело нас, и меня в частности, к убежденности в собственной неуязвимости. Соответственно мы в открытую ходили по улицам, похваляясь своей силой, переполненные жаждой заставить кого-нибудь испытать нас. Следствием чего явился тот факт, что, когда Темпус появился в городе, мы стали очевидными мишенями, вначале для него лично, а затем для пасынков, присоединившихся к нему. Мои владения были захвачены, мои силы рассеяны, а залечить мои раны стоило очень дорого. И во всем этом виноват один человек, тот самый, которого ты пытаешься спровоцировать своими шуточками.

— И все же ты уважаешь Темпуса и готов стать его союзником? — выразила вслух свое недоумение Ченая.

Джабал внезапно осознал, как далеко в сторону увели его воспоминания.

— Ты упустила смысл сказанного, — быстро сказал он. — Вина была на мне. Это моя открытая самоуверенность привлекла такое внимание, какого я не ожидал и не хотел. Если ты сознательно положила руку в капкан, ты возненавидишь капкан за то, что он захлопнулся, или же станешь проклинать себя за собственную глупость, которая подвергла руку такому риску?

— И все же я склонна была ожидать, что ты захочешь отомстить человеку, причинившему тебе столько неприятностей.

— Признаю, что не испытываю особой любви к Темпусу. Когда-нибудь в будущем, когда мне представится возможность отплатить ему, возможно, я воспользуюсь ею, — заметил Джабал, позволяя себе кратковременную вспышку ненависти, которую он с таким усилием сдерживал. — Но чего я не сделаю, так это не посвящу этому свою жизнь. Месть — это соблазнительный переулок, который часто оказывается тупиком. Тебе было бы неплохо помнить это, строя козни против Терона.

— Но он зверски убил мою семью!

— А разве это не часть риска быть знатью? — сказал он, поднимая бровь. — Помнишь, я говорил о том, что все имеет свою цену? Твоя семья вела роскошное существование, но ценою этого была связь вашего будущего с существующей структурой власти империи. Когда эта структура пала, за ней последовала ваша семья. Это была азартная игра, которую вы проиграли. Ты действительно хочешь провести всю свою жизнь, ненавидя и преследуя выигравшего?

— Но…

Повелитель преступного мира поднял руку, останавливая возражения.

— Я еще не закончил рассказывать о собственной самоуверенности. Не соблаговолишь ли ты послушать дальше?

Ченая прикусила губу, но кивнула.

— Я считал, что понял преподанный урок. Восстановив силы, я ограничивался скрытыми действиями, держась в тени, чтобы не привлекать внимания. В основном мне это удалось, и различные группировки города обратили свои усилия друг против друга. Я наблюдал, как они громоздят горы трупов, и облизывал губы… да, и даже иногда помогал им вцепиться друг другу в глотку. Я полагал, что со временем они настолько ослабнут, что я снова смогу заправлять Санктуарием.

Он остановился, чтобы сделать еще один глоток вина, а маленькая частица его гадала, что в этой девчонке заставляет его делиться с ней своими мыслями и планами.

— И только когда со мной сурово объяснился один человек, старик, чье мнение я уважал, я осознал, что снова попал в ловушку своего самомнения. Империя изменилась, и Санктуарий изменился. И никогда больше не будет по-старому, а я был глуп, полагая обратное. Я никогда больше не смогу повелевать городом, и все мои хитрости, направленные на ослабление моих соперников, лишь сделали город более уязвимым перед неизбежным столкновением с Тероном. Вот почему я с готовностью откликнулся на предложение Темпуса заключить договор между противоборствующими группировками. На карту поставлено больше, чем моя личная жажда мщения или амбиции.

Джабал заметил, что Ченая странно глядит на него.

— Ты действительно любишь этот город, ведь так?

— Это адская дыра, или воровской мир, если послушать рассказчиков, но я привык к нему такому, какой он есть. Я не хотел бы видеть, как город переменится по прихоти нового императора. Так что на время я готов отложить в сторону свои личные амбиции и гордыню — ради блага города.

Ченая кивнула, но у Джабала появилось подозрение, что его попытка обратить в шутку его истинное отношение к Санктуарию ни в малейшей степени не обманула ее

— Темпус хочет, чтобы я возглавила объединенные оборонительные силы города, когда он со своим войском покинет Санктуарий.

При этом заявлении Джабал состроил гримасу, точно ему на тарелку положили какую-то гадость.

— Вряд ли возможно. Каким бы проницательным ни был Темпус в военном деле, он не знает сердца города. Он чужак, как и ты. Жителям города не нравится, когда кто-то приходит и начинает бить в тревожный колокол, объясняя им, как справиться с напастями. Даже люди Темпуса начинают роптать против его безапелляционных суждений, после того как он столь долго отсутствовал в городе. Договор заключен потому, что в нем есть смысл, а не потому, что его предложил Темпус. Сомневаюсь, что ты сможешь эффективно объединить местные силы, ведь ты чужачка. В лучшем случае, тебе будут подчиняться ворча.