Пара для дракона, или игра в летнюю ночь - Алиса Чернышова Страница 45

***

Раока слабела с каждым ударом: силы утекали вместе со светящейся кровью, обильно орошая песок на арене. Шип Розы был действительно профи, сумел нанести ей несколько довольно хитрых ран, не смертельных, но пришедшихся точно на стыки пластин брони, а потому — изматывающих и болезненных. Не добавляли радости и мертвецы, превратившиеся из наблюдателей в активных участников боя: круг призраков сомкнулся, уплотнился, и фейри буквально чувствовала, как утекают её силы в их жадные, ненасытные руки.

Тут можно было порадоваться только тому, что её оппоненту приходилось немногим легче: убитые им существа приблизились к нему ещё плотнее. Особенно старались его родственники, буквально цеплявшиеся за крылья парня. Надо сказать, Раока тоже несколько раз чувствовала прикосновение к своим крыльям, но лёгкое, мимолетное, словно порыв ветра, словно её мертвецы просто не успевали уцепиться.

Хотя, Эллин бы наверняка успел, не так ли?

Впрочем, не было времени останавливаться и искать ответы на идиотские вопросы — не с таким противником, не с такими ставками, потому фейри просто сражалась, сцепив зубы и расходуя последние амулеты из тех, что были. Сколько она продержится без них? Ответ не радовал.

Между тем, было очевидно, что её противнику тоже непросто продолжать бой, ибо его призраки ещё больше усилили натиск, то и дело открывая юного лорда для ударов. И, возможно, Шипу Розы доставалось даже больше, чем казалось со стороны, потому что он отошел от своей предыдущей тактики постепенного изматывания противника и рванулся вперёд. В ту долю секунды Раока успела прочесть по его переполненным отчаяньем, яростью и пустотой глазам, что это последний рывок, и почти что с равнодушием поняла, что уклониться в этот раз не успевает. И лежать бы ей мертвой на песке со вспоротым нутром, если бы призрачная рука в последний момент не оттолкнула её в сторону, отчего удар ядовитого клинка чиркнул по боку, не нанеся смертельных увечий.

Между тем, мертвецы окончательно сорвались, вцепились обоим сражающимся в крылья, вгрызлись призрачными клыками, жадными до жизненной силы, в плоть, отчего и Раока, и Шип Розы полетели вниз. И понятное дело, что даже в броне падение с высоты четырёх-пяти этажей в дивной компании оголодавших мертвецов — не то удовольствие, о котором можно мечтать, но Раоке снова не позволили удариться пребольно, придержали перед самой землёй полупрозрачные руки, и на этот раз она успела обернуться, встретившись глазами с Эллином.

Он подмигнул ей — задорно, тепло, как делал всегда — и быстро изобразил условный знак, который в их тандеме значил: "Не отвлекайся, я прослежу". И Раока поступила, как всегда — послушалась, краем глаза отметив, как Эллин отпихивает в сторону парочку особенно наглых призраков, защищая её.

Шипу Розы с убиенными не настолько повезло, ибо они либо упорно пытались ему навредить, либо просто держались в стороне, не порываясь помочь. Но и сам эльфийский лорд был не лыком шит: его чары расшвыривали призраков, раздирали в клочья. Фейри поняла: либо сейчас она сделает что-либо, либо противник, имеющий преимущество в опыте и скорости, просто убьёт её. И она решилась — нащупала под киото родовой кинжал, способный пробить броню любого аристократа-фейри, и под прикрытием взбешённых мертвецов метнулась вперёд, приноравливаясь для своего любимого удара. Оружие в руках накалилось, признавая за ней право владеть им, и стало продолжением ладони — вовремя.

Краем уха Раока услышала, как кричит та самая девочка-человек, страшно и отчаянно:

— Руаду!

Её вопль отразился от стен амфитеатра, а Раока осела на залитый кровью песок, глядя в застывшие глаза лорда Шипа Розы. Руаду… так вот, как тебя звали…

Призраки отступили, истаяли, и Эллин на прощание снова изобразил знаками: "Будь осторожна, не верь мне", но не то чтобы Раока среагировала на это. Кажется, мертвецы забрали с собой все чувства: фейри тяжело осела на колени, едва чувствуя многочисленные кровоточащие раны, и глупо уставилась на прорастающий сквозь сердце Руаду Шип Розы цветок. Перед её глазами кружилось прошлое — забытое, закрытое на тысячи замков, похороненное в Цветении.

— Ты моя принцесса, Ника, — говорил отец, расчесывая её волосы, — Самая красивая!

— Расскажи ещё раз о настоящих принцессах!

— Ну, они добрые, красивые и возвышенные, знаешь? Потому-то их все любят.

— Значит, нужно быть красивой и возвышенной?

— Ну, главное — быть доброй и не отвечать злом на зло, — сказал отец серьёзно, — Тогда весь мир будет у твоих ног. И…

— Ну, и зачем ты забиваешь ей голову этой вашей рафинированной человеческой ерундой?!

Маленькая Раока сжимается в комочек, потому что Леди Крылья Ночи сердитая и страшная, но очень… красивая.

— Это не ерунда, — говорит папа серьёзно, — Это — сказки.

— Да брось, — фыркает леди, — Я участвовала в половине этих ваших сказок и лично видала принцесс, благо в большинстве из них текла наша кровь. И знаешь, что? Ты совершенно зря ей внушаешь, что можно жить, не замарав ручек. Девицы эти были жестоки, коварны и хитры, они убивали, лгали, лицемерили, но не потому, что были добрыми или злыми. Это иначе работает, милый! Когда на одной чаше весов то, что любишь ты, а на другой — то, что любит твой враг, когда или ты, или он, добрым быть уже не получается.

— Ну, мы же говорим не о войне!

— Жизнь фейри и есть война.

Раока молча смотрела, как расцветает Смертный Цветок, проросший сквозь сердце розоволосого.

Мне хотелось бы, папа. Мне так хотелось бы быть доброй принцессой, но правда в том, что это другая сказка.

— Эй, — сказал Эллин, — И что ты расселась? Забирай цветок и пойдём отсюда.

Раока вздрогнула всем телом и посмотрела на ставшего материальным, вернувшего способность разговаривать мальчишку, который одно время был ей другом, братом, любовью и смыслом, чья смерть окончательно разбила её на кусочки.