Белая ночь - Джим Батчер Страница 44

— Он мертв, — успокоил я ее.

— Я знаю. Я ведь как ты своими глазами видела, как он погиб. Но я так боялась… — она тряхнула головой. — Потому я и сбежала к Летним. Просто сбежала. Потому что сил моих не было это терпеть.

— Потому ты и занялась этим, вернувшись в мир? — спросил я. — Борешься со своим прошлым?

— Пришлось, — ответила она, и голос ее окреп немного. — Надоело бояться всего на свете, год за годом. Я боялась толпы, боялась замкнутых пространств, открытых пространств, высоты… Ночные кошмары. Паранойя. Господи, порой мне кажется, на свете не осталось фобий, какими бы я не страдала.

То, что она описывала, не редкость: примерно это испытывают те, чей разум силой подчинялся воле чужого разума. С помощью магии не так сложно залезть в чью-нибудь чужую голову — беда в том, что если вы попытаетесь перестроить ее по своему вкусу, это не может не нанести ущерба психике ее обладателя. В лучшем случае это приведет к мнительности и фобиям; в худшем — к полнейшему расстройству или помешательству.

Ну, и даже без магических аспектов, нельзя забывать об эмоциональном потрясении. В один-единственный вечер Элейн лишилась практически всего: друга, приемного отца, крова.

Кстати, о доме: утрата его для сироты — совсем не то же, что для большинства других. Кто-кто, а я это знаю. Подобно мне, детство Элейн прошло в переездах из одного детского дома в другой. Подобно мне, настоящий дом, человек, ставший для нее отцом, означали сбывшуюся самую сокровенную мечту. Утрата этого причинила чудовищную боль и мне, а ведь в мою голову Джастину запустить свои когти не удалось. Элейн эти события не могли не причинить на порядок больше боли и психологических травм.

— Я позволила страху править собой, и он пустил корни и пошел в рост. Я не могла оставаться в стороне, Гарри. Я же знаю, как изменить положение дел — значит, я должна воспользоваться этим своим умением. А если бы я не сделала этого, я навсегда осталась бы орудием ДюМорна. Мелким, перепуганным орудием, — она передернула плечами. — Я больше никому не позволю решать за меня, как мне жить. Не могу, и все тут. И в стороне стоять, ничего не делая, тоже не могу. И ни капельки об этом не жалею. И будь я проклята, если буду извиняться за это перед кем-либо — ни перед тобой, ни перед любым другим.

Я только хмыкнул.

— Чего? — спросила она.

— Мне кажется, я понял тебя.

— И что, готов и дальше работать со мной?

Я сжал ее пальцы чуть сильнее.

— Конечно.

Напряжение, сковывавшее ее плечи, спало немного, и она сжала мои пальцы в ответ.

— Теперь моя очередь, — сказала она.

— Твоя? Очередь?

Она кивнула.

— Ты узнал убийцу на фото.

— Чего? — возмутился я. — Ничего подобного.

Она закатила глаза.

— Ну же, Гарри. Это же я.

Я вздохнул.

— Ну, да.

— Кто это? — спросила она.

— Томас Рейт. Из Белой Коллегии.

— Откуда ты его знаешь?

— Он… — очень немногим известно, что Томас мой брат. Для нас обоих гораздо безопаснее, чтобы так оставалось и дальше. — Он мой друг. Я ему доверяю.

— Доверяешь, — тихо заметила Элейн. — Я правильно расслышала, ты произнес это в настоящем времени?

— Томас никому не причиняет вреда, — сказал я.

— Он вампир, Гарри. Он причиняет вред каждый раз, как кормится на ком-то.

Черт, в последнее время он кормился весьма неплохо…

— Я знаю Томаса, — настаивал я. — Он не убийца.

Элейн нахмурилась.

— Обманутое доверие причиняет боль, Гарри. Поверь мне, уж я-то знаю.

— У нас нет ни одного доказательства того, что за убийствами стоит Томас, — заявил я. — Их может совершать кто-то другой, и этот кто-то может маскироваться под Томаса. Ты ведь знаешь, на свете полным-полно тварей, меняющих облик и, следовательно, способных на такое.

— Такое вероятно, но не более того, — возразила Элейн, кивнув в сторону лежавших на торпедо фотографий. — Как правило, самое простое объяснение является и единственно верным.

— Рано или поздно, — вздохнул я, — мне попадется дело, в котором все будет просто и ясно. Вот только не думаю, что нынешнее дело из таких.

Элейн медленно перевела дух, внимательно вглядываясь в мое лицо.

— Ты переживаешь за него.

Что смысла отрицать очевидное?

— Угу.

— Он тебе тоже доверяет?

— Угу.

— Тогда почему он сам тебе ничего не объяснил? Почему не связался с тобой?

— Не знаю. Знаю только, что убийца — не он.

Она медленно кивнула.

— Но вот он, рядом с Оливией.

— Угу.

— Тогда, мне кажется, ты согласишься со мной в том, что нам необходимо найти его.

— Угу.

— Ты можешь это сделать?

— Могу.

— Раз так, поехали, — сказала она, щелкнув замком ремня безопасности. — Отыщем его и поговорим. Постараюсь держаться непредвзято, — она посмотрела на меня. — Но если окажется, что это он, Гарри, его надо остановить, и я надеюсь, ты поможешь мне в этом.

— Если окажется, что это он, — буркнул я, — он сам захочет от меня этого.