Рыбалка в море демонов - Майкл Ши Страница 44

Гильдмирт приблизился к Камину, на окостеневшем лице которого жили только глаза. Зато они горели прямо-таки испепеляющей ненавистью, казалось, еще мгновение, и он одним только взглядом расцарапает мерзкую физиономию, внезапно занявшую место дорогого ему лица.

– Я искренне сочувствую тебе, Повелитель Кнута. – Бешенство Камина утонуло в кровавых озерах его печальных глаз. – Твой сын и в самом деле был спасен, более того, он проделал половину пути назад. Но случай сделал его обладателем большого количества того, к чему он стремился с самого начала, а именно Эликсира Сазмазма. Сделай над собой усилие и поднимись хотя бы на мгновение над той страшной болью, которую ты испытываешь сейчас. Попытайся взглянуть на ситуацию со стороны и спроси себя: хотел бы ты отвечать за чуму, которая обрушилась бы на города смертных по всему миру? Решился бы ты на это, зная, что такова цена свободы бесконечно дорогого тебе человека, твоего сына? Совершил бы ты эту бессмысленную сделку, выпустив сына в мир, немедленно пришедший в упадок при его появлении? Дал бы ты волю горячо любимому сыну, зная, что его освобождение немедленно превратит весь мир в ревущий хаос?

Взгляд безутешного отца потерял на мгновение сосредоточенность, точно затуманенный нарисованной перед ним картиной. Потом его зрачки снова впились в лицо Гильдмирта, изучая его одновременно с ненавистью и удивлением. Казалось, он говорил: «Ты не мой сын. Ты украл его шанс на спасение. Ты здесь вместо него». Гильдмирт вздохнул и потрепал его по плечу, потом отвернулся и, снова обнаружив на небосводе луну, немедленно забыл о своем недавнем собеседнике.

Я тронул своего коня и подъехал к Камину, желая поговорить с ним с глазу на глаз. Вот что я сказал ему:

– Мне очень жаль, Повелитель Кнута, что так получилось. Мне и в самом деле искренне жаль. Мы вытащили его – только благодаря помощи Пирата, который оказал нам ее совершенно бескорыстно, – мы его вытащили и уже почти привели назад, к тебе. И тут, как назло, твой сын превратился в… Слушай. Если бы Уимфорт просто поселился в твоем городе, без малейшего намерения привести в исполнение свои судьбоносные планы, так вот, если бы он просто остался здесь всего на один день, обладая тем, чем обладает, то твой драгоценный Кайн Газер превратился бы под конец этого дня в дымящееся пепелище, черный шрам посреди обугленной пустыни. Таково зловещее могущество тех, кого добыча твоего сына немедленно привела бы к нему и ко всем, кто, на свою беду, оказался поблизости.

Я осекся, всматриваясь в глаза магната в надежде увидеть в них не только ненависть, но и признак здравого суждения. В это время Барнар пришпорил своего жеребца и, поднявшись на склон, нырнул вместе с ним в Темный Путь. Камин проследил за ним взглядом, то же сделал и я, и все остальные, за исключением Гильдмирта; вскоре все мы, и зачарованные, и свободные, одинаково внимательно созерцали вход в шахту.

Оттуда донесся скрежет. На пороге возник Барнар. Его жеребец, все жилы которого вздулись от напряжения, тащил за собой вагонетку. Мой друг направил животное вниз по склону. Как только вагонетка оказалась на самом краю, Барнар перерезал веревку, которой она крепилась к луке его седла, подтолкнул ее и резко ушел влево. Огромный стальной ящик закувыркался в воздухе и приземлился чуть выше нас на сверкающую гору извергнувшегося из него груза, целый холм варварского великолепия: это были произведения искусства подземного мира из золота и самоцветов, оружие в выложенных драгоценными камнями ножнах, доспехи и безделушки тончайшей демонической работы.

Я вздохнул, переживая несоответствие этого жеста положению, и снова нехотя встретился с Камином взглядом.

– Это все твое. Стоит раз в двадцать дороже того, что мы увозим с собой. Твоего биллиона нам вполне достаточно, к тому же его удобно транспортировать, за что тебе отдельное спасибо. Сына тебе это все равно не вернет, я знаю. Пусть тебя поддерживает мысль о том, что он, хотя и в плену, не терпит мучений. Он лежит в вице… винной бутылки в погребе одного мелкого демона, ведущего уединенный образ жизни. Этот затворник охраняет мальчика с фанатической заботливостью, можешь быть уверен. Если он от чего и страдает, так только от скуки, – не слишком много разнообразия выпадает на долю сосуда, содержащего самую драгоценную жидкость в коллекции хозяина. А между тем мальчик, хотя и утратил право вернуться в мир людей, помог вновь обрести свободу человеку в высшей степени достойному, который наверняка принесет людям пользы больше, чем вреда.

– Когда-нибудь, – пообещал Пират, – я верну его тебе, Повелитель Кнута. Но когда, прости, не могу пока сказать.

Обернувшись, чтобы произнести эти слова, Гильдмирт впервые оторвал взгляд от лунного диска, пленившего его с самого начала. Его щеки были мокры от слез. Красные глаза сделались ужасающе живыми и яркими, я даже не подозревал, что они могут быть такими, неуловимый покой был разлит во всем его теле.

– Мастер Чарнал, – продолжал он с легким поклоном, – друзья много о тебе рассказывали. Существует одна вакансия, на которую я в скором времени буду подыскивать человека, – а именно писца-подмастерья. Для этого требуется знание верхне и древнеархаического языков, а также пяти основных разновидностей Рунического письма. Быть может, ты окажешься столь нечестолюбив, что согласишься занять эту должность? Работать придется много, но и плата высока: как золотом, так и обширными наставлениями в главных магических практиках. Хватит ли у тебя духу, честный Чарнал, подвергнуть себя изнурительному и опасному труду, единственным вознаграждением за который будет возможность ходить среди облаков и по дну морскому с такой же легкостью, с какой ты ходишь по этим холмам?

– Да, Пират. И еще раз да.

– Тогда я скоро найду тебя в Шормутских Воротах. Этого золота тебе хватит, чтобы безбедно жить до моего появления. Тем временем самое лучшее, что ты можешь сделать, – это читать, что угодно и как угодно, не забывая, однако, что Девятипалый и бессмертный Пандектор никогда еще не подводили дотошного читателя.

Наконец Пират повернулся к нам с Барнаром.

– Ну, вот и настала пора прощаться, – начал он и, улыбаясь, поднял руку, точно для присяги. – Призываю в свидетели все силы, привязывающие людей к данным обетам, и объявляю своим спасителем присутствующего здесь Ниффта, называемого Пронырой (и совершенно справедливо, как подтвердит всякий, кому доводилось иметь дело с этим ловким и гибким, точно ласка, индивидом); с такой же благодарностью приветствую и вот этого чилитского громилу по имени Барнар, обладателя столь неограниченного запаса доброты и щедрости, что его можно сравнить с целой флягой… нет, цистерной, этого… эликсира. И да будет засвидетельствовано мое обещание, которое я торжественно им даю: никогда жизнь не будет мне дороже их спасения, в какой бы беде они ни оказались.

Затем он вновь повернулся к Камину и на мгновение остановился перед ним, точно желая что-то сказать, но слова замерли у него на языке, и он ограничился лишь невнятным бормотанием:

– Крепись. Вы снова сможете двигаться с рассветом.

Пират уходил вниз по каменистому склону. Вдруг на спине у него вырос горб, а ноги исхудали и сжались. Но он не упал, а распустил сквозь прорези в куртке два широких угольно-черных крыла, взмахнул ими и поднялся в ночной воздух. Его ноги – теперь уже когтистые лапы – прижались к оперенной груди. Он повернул к нам плешивую голову грифа и сипло крикнул что-то на прощание. Затем взмыл к луне и скоро исчез из виду, растворившись в ее серебряном сиянии, точно это и был его дом, откуда он так долго был изгнан.