Летнее королевство - Джиллиан Брэдшоу Страница 44

— Потом с крышей разберемся, — махнула рукой Эйвлин. — Будешь вверх смотреть, опять голова закружится. — Эйвлин все еще придерживала меня за плечи. — Пойдем, мне все равно надо возвращаться.

Мы двинулись через крепость, Эйвлин шла рядом и болтала о кухне и тех дураках, которые там, по ее мнению, собрались. Она даже рассмешила меня, и сразу заболела голова. Но я не подал вида, и все равно смеялся ее рассказам. Когда мы, наконец, добрались до дома, притулившегося к самой стене крепости, я было посмотрел на крышу, крытую гнилой соломой, но тут Эйвлин сделала реверанс и открыла передо мной дверь:

— Заходи уж, раз у тебя голова болит, — пригласила она.

Все-таки она мне нравилась. Я улыбнулся и вошел внутрь. Я еще успел услышать какой-то шорох за дверью, но уже в следующий миг мир раскололся от боли, стал сначала красным, затем потемнел, и я полетел куда-то в бездонный колодец. Человек, стоявший за дверью, крепко приложил меня всё по тому же многострадальному месту.

* * *

Не могу сказать, когда я очнулся. Вряд ли я пробыл без сознания больше часа. Впрочем, это не имеет значения, потому что, очнувшись, я снова впал в беспамятство. Причиной тому был сильный толчок, отдавшийся в голове. Опять пришел в себя. Накатила боль. Болел живот, болела голова, причем так, что лучше бы мир продолжал оставаться непроницаемо черным, и меня бы оставили в покое. Вместо этого все во мне и я сам качалось так, словно я опять плыл в шторм из Камланна в Каэр-Гвент и Деганнви. Я слышал невнятные голоса, но не понимал, кто и что говорит. И почему-то все время трясло. Когда в один из моментов мне удалось разлепить глаза, я все равно ничего не увидел.

Спустя какое-то время тряска прекратилась, потом меня дернули несколько раз и потащили мои руки куда-то вверх. Вот тут-то я и очнулся в первый раз по-настоящему. Тьма наполнилась светом. Я стоял, точнее, висел между двумя мужчинами и тупо смотрел на лошадь, с которой меня только что сняли. Чей-то голос позади меня распорядился: «Ведите его внутрь», и меня втащили в какое-то помещение и грубо бросили на что-то мягкое. На некоторое время все вроде бы успокоилось, можно было полежать молча, закрыв глаза, чтобы голова поменьше болела. Потом подошел кто-то, осмотрел мою несчастную голову и попытался напоить меня водой. Я пил жадно, захлебываясь, и наконец, сквозь красноватую дымку проступило лицо женщины, державшей чашку возле моих губ. Понадобилось время, чтобы понять: передо мной Эйвлин.

Несмотря на боль, терзавшую меня, я тут же сообразил, что это именно она заманила меня в ловушку, устроенную Мордредом. Конечно, я вел себя как дурак, во-первых, когда поверил ей, во-вторых, когда сам вошел в дом Медро. Ведь ясно же, что Мордред не стал бы оставлять меня на свободе, позволяя предупредить лорда Гавейна. И все же, Эйвлин… Я отвернулся от чашки.

Наверное, она все поняла, потому что начала оправдываться.

— Рис, мне жаль, правда, очень жаль. Я же не знала, что они сделают тебе больно. Попей еще, тебе легче станет.

Нет уж, хватит! Ничего больше от нее не хочу. Тем более, ее деланного сочувствия. Я стиснул зубы и отвернулся. Она постояла еще немного и отошла.

Оказалось, что мучения мои только начинались. Кто-то подошел и силком заставил меня сесть. Прямо передо мной стоял Мордред ап Лот. Он убрал руку с моего плеча и улыбнулся.

— Ну что же, запишем тебя во враги, — каким-то слишком легкомысленным тоном произнес он. — Ладно. Мать найдет, чем тебя занять. Будешь служить ей.

— Не буду. Уйди, — с трудом выговорил я сквозь зубы. Вот уж с кем я сейчас хотел разговаривать меньше всего. Конечно, он не ушел. Он только смеялся.

— Что, неважно себя чувствуешь? Это пройдет. — Его красивые глаза сузились, и он сказал с плохо скрытой злобой: — Я рад, что ты у меня в руках, что бы там мама не говорила. К слугам, особенно, к наглым слугам, нельзя проявлять снисходительность.

— Мне тоже не нравится, когда подлые интриганы улыбаются, — сумел вымолвить я. Но он только снова улыбнулся.

— И когда ты успел поменять свое мнение? До сегодняшнего утра ты считал меня прекрасным дворянином и приятным человеком. Не так ли?

— Верно, считал. Пока не сравнил тебя с твоим братом.

Похоже, я его достал. Он сильно ударил меня, и моя многострадальная голова ударилась о стену. Последствия обычные — я потерял сознание. Когда я снова пришел в себя, Мордред был еще здесь. Я очень хотел, чтобы он куда-нибудь делся.

— Мой брат — набитый дурак, — прошипел Мордред. — Он предал королеву, нашу мать. Она предложила ему власть, а этот идиот предпочел выбрать Артура. Он предал нас всех и сбежал. Ему оказали честь, а он… дурак, лживый, беспечный дурак! — Он резко встал. У меня было что сказать, только сил говорить не было. — Тебе повезло. Мать хочет поговорить с тобой. Я скажу ей, что ты уже оклемался, говорить можешь. Так что она почтит тебя визитом.

Конечно, мне бы хотелось, что она почтила визитом какое-нибудь другое место. Но Мордред решительно повернулся, приказал стражу у двери не спускать с меня глаз и вышел. Я впервые огляделся. Место, которое вскоре будет иметь честь принять саму королеву, оказалось простой пастушьей хижиной, которых много на летних пастбищах. Глинобитные стены, земляной пол с ямой для костра посередине, вместо постели куча папоротника. На ней я и сидел. Один из воинов Лота устроился на трехногом табурете возле двери, бесстрастно поглядывая на меня.

— Говоришь по-английски? — спросил я без особой надежды. — А на латыни? — Он смотрел на меня, как на пустое место. Я застонал и снова лег.

Голова пульсировала болью, меня тошнило и я никак не мог собраться с мыслями. А ведь сейчас придет эта Моргауза и станет мучить какими-то вопросами. Я же мог только молиться о том, чтобы Небеса сами решили, что ей отвечать, и еще позаботились бы обо мне. Пока молился, способность думать вернулась. Во всяком случае, я попытался понять, мог ли я избежать своего печального положения. Я поссорился с Руауном. Он — неплохой человек. В обычных обстоятельствах — великодушный и уравновешенный рыцарь, впрочем, как и многие другие в Братстве. Говори я с ним наедине, будь я немного сдержанней, он бы меня выслушал. Если только… Я вспомнил, что и как играл Мордред. Что это было? Колдовство? Может, и так, только на меня оно почему-то не повлияло. А почему тогда повлияло на Руауна?

Хорошо. Допустим, Руаун на стороне Мордреда. Но мне-то кто мешал сделать вид, что я тоже на их стороне, а потом пойти и предупредить милорда?

Наверное, так и надо было сделать. Незачем было рисковать. Если бы я проявил хоть немного осмотрительности, немного здравого смысла! И ведь именно здравый смысл всегда считался моей сильной стороной! Я снова застонал и пообещал в будущем быть осторожнее. Это если у меня есть будущее… Вот в этом я сильно сомневался.

Странная штука жизнь. И трех месяцев не прошло с тех пор, как я решил, что самая главная моя задача — отстаивать дело Света. И вот я прошу незнакомого человека отвезти меня в Камланн. А теперь валяюсь здесь, жду допроса и гадаю, доведется ли мне увидеть следующее утро. Потрясающе! Это что же, я никогда не увижу больше своей семьи, огня в очаге своего дома, полей с обильным урожаем, волов, тянущих плуг, жаворонков в небе? Неужто мне суждено сгинуть в чужой стране, да так, что никто об этом и не узнает?