«Генерал Сорви-Голова». «Попаданец» против Британской Империи - Сергей Бузинин Страница 44

За веселым и познавательным общением время пролетело незаметно, и только когда Силантьев, собираясь на вахту, стал прощаться, собрание в кают-компании заметило, что четыре часа пролетели незаметно. Следом за Силантьевым распрощался и Кочетков. Позвав вестового, он попросил разлить коньяк по бокалам, после чего, завершая встречу, гость произнес длинный и красивый, слегка вычурный, но от этого не менее приятный тост.

Уже стоя напротив сходней, Арсенин несколько озадаченно взглянул на Кочеткова и спросил:

– Владимир Станиславович! Простите, бога ради, ежели не в свое дело лезу, но ни днем, ни нынче вы так и не обмолвились, каким ветром вас в сии палестины занесло, упомянули, что вам пароход еще дней десять ждать, и только.

– Господь с вами, Всеслав Романович! Какие могут быть обиды? Никаких, ровно как и тайн. – Передумав спускаться, Кочетков повернулся к капитану: – Служба меня сюда занесла, по ее делам и далее направляюсь. А через десять дней, если беды какой не случится, Константинополь навестит «Espadarte», пароход португальский. Вот на нем я в Лоренсу-Маркиш проследую, если ранее от жары и скуки ноги не протяну.

– А зачем вам столько времени терять? – обрадовался возможности оказать любезность Арсенин. – Чем с инородцами два месяца по волнам болтаться, не лучше ли делать это с земляками? Если вы не против нашего общества, могу предложить вам вторую койку в своей каюте и стол в кают-компании.

– Спасибо за предложение, – пытаясь разгадать, есть ли в неожиданном предложении подвох, чуть настороженно прищурился Кочетков. – Только одного не пойму: вы, конечно, капитан и сам себе голова, но вот так, ни с того ни с сего, ради случайного знакомца отправлять свое судно за тридевять земель? Позвольте полюбопытствовать, с какой это корысти?

– Да нет же, нет! – рассмеялся Арсенин. – Нет никакой корысти. Точнее, корысть присутствует, но к вам никакого отношения не имеет. У меня фрахт до Дурбана, а в Лоренсу-Маркиш мы так и так заходить будем, бункероваться да свежую воду в анкера брать. Так почему бы мне не помочь хорошему человеку? Тем более такому приятному и интересному собеседнику.

– Если так, то вы, Всеслав Романович, меня премного обяжете. – В порыве благодарности геодезист крепко пожал Арсенину руку. – Предложение ваше для меня как нельзя кстати, ибо никто еще не опроверг романского измышления – tempori parce! Только теперь я даже не знаю, что более для вас обидно – что в корыстолюбии вас заподозрил или же что в недостатке прагматизма уличил.

– За такие подозрения я б и на мытаря не обиделся, а на вас и подавно, – вновь улыбнулся Арсенин. – Вы сейчас портье записочку черкните, а я вестового в гостиницу за вашими вещами отправлю. Незачем вам по ночному Стамбулу ноги бить да местных разбойников в искушение вводить. Пока матрос до гостиницы добираться будет – прошу в мою, а теперь и вашу, каюту.

Перешагнув через комингс капитанских апартаментов, Кочетков бегло, но в то же время внимательно осмотрел помещение, а затем, подойдя к книжной полке, взял с нее один том.

– Вы, смотрю, тоже Киплинга почитываете? И как он вам?

– Изрядный, по моему мнению, писатель. – Арсенин расстегнул китель и присел на край койки. – Да и поэт отменный. Жаль только, на язык родных осин пока не перевели, приходится на его родном языке читать. Судя по вашему «тоже», вы и сами весьма его цените?

– Ваша правда, ценю, – неторопливо перелистнул страницы Кочетков. – Особенно мне у него «Mowgli’s Brothers» нравятся. Он… один приятель, ведая о моем увлечении сим писателем, то ли за внешнее, то ли за внутреннее сходство меня как-то Акелой окрестил…

Арсенин, привстав с койки, принял позу древнегреческого декламатора, и, демонстрируя отличную память, процитировал:

– Закон Джунглей суров: промахнулся – уходи! Дело ведь не в том, что Стая осталась без добычи, в конце концов, в джунглях полно живности, дело в том, что Вожак не может ошибиться. Никогда, ни разу!

– Вижу, вижу, читали, – хитро прищурившись, сдержанно поаплодировал Кочетков. – Значит, одна тема для бесед в дороге уже имеется, что радует. Но я, в отличие от книжного волка, не промахиваюсь. Ни в прямом, ни в фигуральном смысле. И когда я на тропе, никакой Шерхан помешать не сможет…

Арсенин взглянул на спутника и даже сквозь сумрак каюты сумел рассмотреть, насколько тот похож на волка – огромного серого вожака, уверенно ведущего стаю сквозь лес, который чутко вдыхает воздух и знает обо всем, что творится окрест. Не боится никого и ничего и сливается с ночной тьмой так, что лишь желтые его глаза сияют во тьме.

– Послушайте, Всеслав Романович, а ведь, пожалуй, не переведут у нас Киплинга! – с деланым сожалением вздохнул Кочетков. – Непременно цензоры фразу про «промахнулся – уходи» вычеркнут. Скажут – что за фривольные намеки на внутреннюю политику Российского Правительства?

– А вы, Владимир Станиславович, вольнодумец, однако! – притворно ужаснулся капитан.

– Берите выше, Всеслав Романович – чистый карбонарий…