Избранная на подмену - Рина Рэйн Страница 44

Назвать это место городом мне сложно. Скорее, это просто огромное количество висящих в воздухе замков. Или парящих? Не знаю, как правильно, потому что до этого видела что-то подобное только однажды: Парящий Остров, на котором проходит Отбор, точно такой же, хоть замок, стоящий на нем, выглядит куда проще этих.

Если тот – всего лишь высоченный готический собор, то дома шанов выглядят так, словно над ними чудил какой-то сумасшедший архитектор. И он сперва построил на земле много-много разных крепостей, ничуть не стесняясь в формах и дав волю безграничной фантазии. А после – выдернул их все вместе с кусками скал, лесов и озер, с обитающими в них птицами и животными, и поднял ввысь на самую разную высоту.

А уже потом, прямо в небе, на других чуть более мелких островках достраивал к этим крепостям причудливые башенки, парки и площадки с фонтами, статуями, круглыми беседками и тем, что Одар назвал полигоном, а я бы назвала космостоянкой.

И к этим пристройкам от замков вели причудливые мосты-лестницы: полукруглые и витиеватые. Они были не то высечены из камня, не то сделаны из дерева. Или же вовсе – из какого-то иномирного материала. Их резные бортики были достаточно высокими, чтобы там можно было идти и не бояться за свою жизнь. Но, благодаря резьбе, любоваться видом они ничуть не мешали.

От той космостоянки, на которую опустились мы, в разные стороны уходили сразу два таких моста. Каждый из них, насколько мне хватало обзора, уводил причудливую дорожку-лестницу все дальше и дальше – к другим площадкам.

Сами же замки занимали собой весь горизонт, скрываясь среди облаков и вися вокруг нас, кажется, со всех сторон. Их так много, что я даже не могу сосчитать, сколько. И это впечатляет.

– Здесь живут все шаны? – спрашиваю, стоит только оказаться ногами на земле.

– Да, – с интересом, с каким рассматриваю все вокруг, Одар рассматривает меня. И я снова чувствую себя под его взглядом странно. Но сейчас куда больше меня волнует совсем другое.

– Прям все-все?

– Совершенно. Это наш Город. Кроме нас тут живут только наши семьи и слуги.

– Но как же так! – восклицаю, забывшись. – А как же тогда война? Разве вы не воюете друг с другом постоянно из-за всяких государств?

– Воюем. Хотя, если честно, чаще причины для этого все-таки немного другие. Да и не сказал бы, что мы это делаем постоянно. Уже давно никто не видел нормальных войн. Киннат давно поделен на зоны и нарушать границы влияния нет смысла.

Но ведь и Нарисса, и Саар говорили немного другое! Хотя, если вспомнить, что Нарисса рассказывала своему любовнику, возможно, Саар по ее приказу должен был что-то и утаить от меня. Да и он куда больше рассказывал о самом Киннате, чем о самых сильных в их мире магах. Возможно, просто, сам знает о них далеко не все.

Но ведь кое-что все равно рассказал. И это «кое-что» сбивало с толка.

– Не понимаю, – признаюсь Одару, чувствуя разрастающееся томление в груди, словно тоску, наполняющую желанием к кому-то прикоснуться, и озираюсь по сторонам, пытаясь понять к кому же. – А как тогда получается, что там внизу столько разных государств, которые вам принадлежат, если сами вы живете здесь? И вообще: разве вы не должны жить на своих собственных земл... То есть... Зонах?

С этими словами замолкаю, наткнувшись на внимательный взгляд Одара. А в глазах прислонившегося в расслабленной позе к летающему байку шана больше нет ничего человеческого. Красная магия пылает в них, выплескиваясь за границы радужки, еще недавно бывшей просто карими. Зрачки вытянуты вертикальными линиями.

Долеталась!

Итак, у меня точно новые проблемы! Понять бы еще какие. Ведь мало того, что я сейчас неизвестно где с неизвестно кем. Я еще только что, кажется, наговорила уйму лишнего! Язык мой – враг мой, да? Или Одару плевать на мои слова, а интересует его во мне что-то совсем другое?

Последнее предполагаю потому, как медленно и спокойно его взгляд проходит по моей фигуре снизу вверх и обратно. Как задумчиво он склоняет голову, довольный увиденным. И как медленно ведет по губе пальцем...

Невольно делаю шаг назад, не то – просто, чтобы держаться от шана подальше, не то готовясь сбежать при первой же возможности. Только куда я побегу? Ну сбегу с этой площадки, возможно, на другую, там – на третью... И что дальше? Я на его территории. И далеко точно не убегу.

О, небо! Ну почему в книжных историях про попаданцев герои легко ориентируются в новом мире? Никогда не сбиваются в речи, не задают глупых вопросов и не путают врагов с друзьями? Это я какой-то неправильный попаданец или это и есть реальная жизнь в другом мире?

Одар же, от которого точно не укрылись мои маневры, многозначительно скалится:

– Скажите, рунни, – вкрадчиво интересуется он, меняя позу на более удобную ему, на что я реагирую еще одним шагом в сторону, – почему часть Совета говорит, что они прятали вас все это время в одном из монастырей, как особенную невесту, обучая всему, что нужно знать будущей жене шана, а другие же при этом утверждает, что вы – просто помешанная на Зове шанов нэннэ? Но, самое главное, почему лгут и те, и другие? Ведь вы точно совсем ничего не знаете ни о нас, ни об Отборе, а мой Зов, который я использую на вас с тех пор, как мы покинули Парящий Остров, словно разбивается о глухую стену? Вы будто вообще не чувствуете меня.

– Я не знаю, – отвечаю единственно известную мне правду. Впрочем, тому, что Совет что-то мудрит из-за Нариссы, пытаясь объяснить мое присутствие на Отборе, для меня не секрет. Но вот с чего Одар решил, что я не чувствую его Зов? Томление в груди с каждым мгновением становится все сильнее. И это мне совсем не нравится! Он не имеет права на это! О чем ему тот же заявляю: – Но я знаю, что правила запрещают вам использовать Зов!

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍И отхожу от него еще дальше.

И плевать, как это выглядит со стороны.

– Запрещено. Как запрещено этти ослушиваться невест и уж тем более грубить вам. Но они, как вы видите, утром прекрасно с этим справились.

– Этти? – переспрашиваю, вспоминая, где и когда уже слышала это обращение.

– Так называют прислугу шанов, – уточняет Одар. – Этти и эттеры. Тоже не знали этого?

«А разве «этти» – это не простая прислуга?» – хочу было спросить я. Ведь именно так Нарисса обращалась к женщине, которая сидела с ее ребенком до Отбора и, наверное, делает это и сейчас. Но вопрос так и остается невысказанным, потому что именно в этот самый миг я вижу саму Нариссу.