Красное смещение - Евгений Гуляковский Страница 43

— Но теперь, похоже, все это кончится. Он провалил операцию, которой Манфрейм придавал совершенно особое значение.

Магистр, скупой, порой до отвратительной скаредности, на этот раз выделил тысячу золотых кредосов, чтобы нанять элитное подразделение космических десантников. И настоял на этом не кто иной, как он, Андреас Мориновский.

Разве мог он знать, что хваленые десантники бесследно исчезнут во время штурма артиллерийской батареи. Исчезнут вместе с человеком, чью голову Манфрейм оценил в тысячу золотых кредосов…

Мориновскому удалось восстановить все детали схватки на батарее. Он знал, по какому туннелю ушел в подземелье Яровцев со своими друзьями. Он мог бы их настигнуть, если бы тотчас организовал погоню.

Но, поняв, как важен для Манфрейма Яровцев, Андреас решил не спешить. У него появились на этот счет собственные, неизвестные хозяину планы, и теперь за это придется расплачиваться.

Никто не мог заранее предсказать, что именно знает Манфрейм, у того были свои каналы информации. И сейчас грохот его металлических сапог отозвался в душе Мориновского заунывном колокольным звоном…

Собрав остатки своего мужества, он еще раз перебрал в уме свои немногочисленные козыри в предстоящей борьбе за собственную жизнь.

Три основных источника силы поддерживали беспредельную власть Манфрейма: бессмертие, накопленные за долгие столетия несметные богатства и еще орден, набросивший свою сеть на многие планеты, проникший в различные эпохи и страны.

Андреас не знал, каким образом Манфрейм стал его магистром — возможно, в далекой древности он сам и создал эту мощную структуру. Постепенно орден превратился в беспримерное орудие власти, собирая и концентрируя в руках своего шефа богатства и знания разных цивилизаций.

Многие пытались бросить вызов могуществу Манфрейма. Андреас помнил о нескольких неудавшихся покушениях, о подосланных агентах, о непобедимых армиях, осаждавших этот замок столетия назад.

Кости врагов Манфрейма давно истлели под стенами, а замок стоит как стоял, и его бессмертный господин имел все основания с презрением относиться к собственным врагам.

Тем непонятнее становилось исключение, сделанное им для Яровцева, жалкого наемника из эпохи цивилизованного варварства. За ним не было никакой реальной силы. Андреас проверил все, что только возможно. Досье на этого человека занимало объемистый том.

Что-то тут было не так. Его чутье старого контрразведчика подсказывало — здесь скрыта одна из важнейших манфреймовских тайн, возможно, даже тайна его бессмертия…

Если бы он смог овладеть ею!

Возможно, к лучшему, что десантники потерпели неудачу. Только бы ему выдержать сегодня, только бы не оступиться, найти верную точку опоры, отвести от себя смертельно опасный гнев своего господина и получить новый резерв времени. Тогда уж он не упустит представившийся случай. Он выяснит, в чем тут дело, и, если понадобится, предаст своего хозяина еще раз.

Мориновский знал, какое значение имела для Яровцева княжна Бронислава: отчеты от манфреймовского агента на базе десантников проходили через его руки. Переговоры с новым врагом Манфрейма можно будет начать не с пустыми руками.

С привычным грохотом Манфрейм опустился в кресло, и в зале повисло долгое молчание.

Глубоко за стальным забралом сверкали глаза существа, лица которого никто не видел. Перчатки покоились на подлокотниках, правая рука едва заметно поглаживала завитушки из темного резного дуба, инкрустированного золотом. Это кресло сделали в Китае три тысячи лет тому назад… Даже Манфрейму нелегко было представить такую громаду времени.

Жалкий червь стоял перед ним, вынашивая в своей голове нелепые планы. Он был ему полезен до тех пор, пока ткал собственную паутину и, сам того не зная, маскировал подлинные намерения своего властелина.

— Ты можешь встретиться с Яровцевым. Предложи в обмен его драгоценную княжну, на… Впрочем, он и так знает, на что.

— Для успешного ведения переговоров я должен знать, о чем идет речь.

— Это я буду решать, что тебе следует знать и чего ты знать не должен! — В голосе Манфрейма прозвучала явная угроза, и Мориновский сжался, покорно склонив голову. — Скажи лучше, куда делась последняя партия пленных русичей из тех безумцев, которые штурмуют мой замок. Мне доложили: в клинику они не поступили. Сорок человек — это почти двести тысяч золотых гривен, так куда они делись?

Опасность обнаружилась совсем не там, где ее ждал Мориновский. Секунду он мучительно подыскивал нужный ответ и наконец решил, что в данном случае лучше всего сказать правду.

— У них обнаружили симптомы чумы. Два человека умерло. Я распорядился поместить их для карантина в нижний подвал. — Он остановился, не решаясь продолжать.

— Ну, и что же дальше?

— Им удалось бежать…

— Больным?

— Не все были заражены…

— И куда же они делись? Из нижних подвалов еще никто не выходил живым.

— Они нашли ход в лабиринт…

Штольни со следами механической выработки кончились, как только отряд Яровцева миновал первую развилку туннеля.

Глеб старался наносить на планшетку каждый поворот, но перекрестков и ответвлений становилось все больше. Компас показывал сплошную чушь. Видимо, пласты пород в этих местах содержали металлические руды.

Все же общее направление движения удавалось контролировать, но все их попытки найти проход, ведущий к манфреймовскому замку, заканчивались неудачей. Многочисленные ответвления, поначалу идущие в нужном направлении, вскоре поворачивали в противоположную сторону и постепенно уводили все дальше в нижние горизонты.

Пройденный маршрут на планшете превращался в дугу, охватывающую замок с востока. Казалось, даже здесь, под землей, цитадель Манфрейма окружала невидимая и непреодолимая стена. Возбуждение от последней схватки давно прошло, Глеб чувствовал усталость и нарастающее отчаяние.

Время уходило. С каждым потерянным часом, все дальше, все нереальнее становилась его надежда вновь увидеть девушку с васильковыми глазами.

Она просила о помощи, надеялась на него, но все, на что он оказался способен, это бессмысленно подставить грудь под предательский удар Румета, а сейчас, когда дорога каждая минута, он все дальше и дальше удаляется от манфреймовского замка.

Еще один поворот, еще один туннель — сколько их уже было! Наступит ли конец бесконечному блужданию в паутине этого лабиринта? Он знал, что Бронислава жива. Обучение у волхвов не прошло бесследно, он чувствовал ее телепатическую ауру, хотя не мог разобрать деталей, слишком велико расстояние, слишком толсты разделяющие их стены.

Глеб представил, каково ей сейчас в руках манфреймовских подручных; есть вещи похуже смерти… Когда он думал об этом, его рука стискивала рукоятку бластера, а глаза в бессильной ярости скользили по стенам туннелей в поисках того единственно верного прохода, который вывел бы его к манфреймовскому логову.