Башня Королевской Дочери - Чез Бренчли Страница 43

Сколько она здесь пробыла? Довольно долго, и ушла только после того, как инквизиторы спустились в камеры — кивок на неприметную дверь в тёмном углу — и заключённый там гнусный еретик начал кричать. Это не для дамских ушей, и служанка мадемуазель это поняла. Нет, он не знает, куда она ушла потом; нет, никто из работавших на кухне братьев тоже не знает, так что расспрашивать их нет нужды. Это не их дело — следить, где гуляют непоседливые гости. И ругаться с гостями он тоже не обязан, поэтому промолчал, когда она, не спросивши, взяла пару яблок — будь на её месте какой-нибудь брат, он оказался бы повинен в жадности, краже и непослушании…

Джулианна в изысканных выражениях попросила прощения за визит своей компаньонки, вежливо присела и покинула кухню. Как она и надеялась, её юный провожатый последовал за ней без вопросов, решив, видимо, служить ей до тех пор, пока не будет отослан прочь.

— Как твоё имя, брат?

— Эстьен, госпожа, — пробормотал он, глядя на собственные пальцы и обдирая сухую кожу с покрасневшей костяшки. Джулианна подавила улыбку — она видела, как мальчишке хочется помочь себе зубами, но в присутствии дамы он сдерживался.

— Ну вот что, Эстьен, этот ваш замок слишком велик, чтобы искать повсюду. Так мы пробродим весь день и никого не отыщем. — «А я всего-навсего девушка, чужая здесь, — добавила она про себя, — и очень рассчитываю на такого молодого человека, как ты». — Придётся нам гадать, куда она могла уйти. Мои догадки ни к чему ни привели, так что…

Она не ожидала особой пользы от его предложений; если Элизанда могла оставаться тайной для неё, что сможет придумать этот зелёный юнец? Но ей нужен был спутник, знающий замок, а если мальчик почувствует, что на него надеются, с его мнением считаются, от него будет гораздо больше пользы.

Мальчик нахмурился и задумался; его рука медленно поднялась ко рту, зубы начали обгрызать содранную кожу. Наконец брат произнёс:

— Здесь есть лазарет, госпожа, она могла пойти туда…

Да, могла — могла пойти сама, а могла и попасть ненароком. Эстьен, конечно, не имел в виду ничего подобного; скорее он вспомнил о том, как его мать носила травяные настои бедным соседям — «женщины посещают больных». Джулианна же подумала о другом: «Элизанды не было весь день, она любопытна и беззаботна, не знает здешних мест, с ней могло случиться что-нибудь…»

Она-то надеялась ещё какое-то время не думать о лазарете! Но было уже поздно.

— Могла, — весело согласилась девушка. — Не мог бы ты провести меня туда, Эстьен?

Он мог и провёл. Лазарет оказался большой комнатой, в которой было все — скамьи, бутылки, каменные кувшины, бочонки, ступки, букеты из сухих трав, подвешенные под потолком, и книжная полка. Помещение скорее напоминало аптеку: в самой комнате не было никого, но за дверью в конце коридора слышались тихие голоса. Однако, несмотря на это, Джулианне показалось, что она узнала один из голосов. Эстьен неуверенно поморщился, но Джулианна улыбнулась ему, скрывая собственные сомнения, и первой вошла в длинную комнату, уставленную койками.

Только одна койка оказалась занята, но лежала на ней не Элизанда. Джулианна поняла это с первого взгляда и едва сдержала вздох облегчения, потому что самые худшие её страхи не оправдались. Следующий вздох едва не превратился в смех; ей пришлось крепко зажать себе рот, чтобы не расхохотаться.

Лежавший на матрасе человек, почти мальчик, был бледен и полураздет. Возле него стояли на коленях два монаха; один протирал губкой лицо и грудь больного, а второй смазывал чем-то кровоточащую рану на руке юноши. Оба брата в ужасе воззрились на возникшую перед ними девушку — выражение их лиц и насмешило Джулианну.

Ещё два человека стояли в ногах койки. Старшего Джулианна сочла главным целителем, а второго узнала — сьер Антон д'Эскриве. Это его голос она услышала и распознала ещё в коридоре. Он быстрее всех пришёл в себя, поднял измазанную, дурно пахнущую рясу и аккуратно накрыл лежащего на койке юношу. Проследив за его руками, Джулианна посмотрела на лицо больного. Да, это был Маррон, молодой монах и странный оруженосец сьера Антона.

— Мадемуазель Джулианна! — В голосе рыцаря слышалась привычная уже сардоническая нотка, словно говорившая, что все в этом мире ничтожно и стоит разве что смеха. Рыцарь аккуратно вытер руки о сырой кусок ткани. — Вам требуется искусство магистра Скобиуса?

— Нет. Я ищу свою компаньонку, но вижу, что тут её нет. Если вашему оруженосцу нужна помощь, я не буду мешать. Я уйду…

И она вышла, но д'Эскриве вышел вместе с ней. Джулианна заметила, что Эстьен исчез — юркнул в коридор и растворился в полумраке.

— С Марроном не произошло ничего страшного. Перегрелся на солнце и сглупил, в результате чего снова открылась рана на руке. Главный целитель зашьёт рану; свежая повязка, послеобеденный сон — и мой оруженосец будет как новенький. Эх, следовало бы поколотить его, чтобы доставлял мне поменьше забот!

— Следовало бы, — согласилась Джулианна, не сдерживая смеха, — но вы же не станете этого делать. — Рыцарь был не единственным, кого забавляли дурацкие превратности жизни, и следовало показать ему это.

— Ну да, скорее всего не стану. Мальчишка, кажется, заколдован — что-то удерживает меня от того, чтобы задать ему трёпку. К тому же ближайшие несколько дней он будет не слишком хорошо себя чувствовать. Ах да, так вы потеряли мадемуазель Элизанду?

— Да, похоже. — Но вызванное этим плохое настроение испарилось в мгновение ока; теперь Джулианна могла посмеяться и над ситуацией, и над собой. У неё появилась компания, появился собеседник — а о большем она и не мечтала, и теперь могла успокоиться. — Она наверняка шныряет по тёмным углам замка и раздражает братьев. Наша комната кажется ей… неуютной.

— Как и вам, мадемуазель. — Это был даже не вопрос, рыцарь не дал ей возможности отрицать очевидного. — Братья бесконечно радушные хозяева, но гостей развлекать не любят. Но я могу немного развеять вашу скуку. В Роке появился менестрель. Я встретил его на дороге, когда он возился с моим глупым оруженосцем; надеюсь, этим вечером новый гость споёт для нас. Придёте ли вы послушать?

Джулианне хотелось этого всем сердцем — если, конечно к тому времени найдётся Элизанда. Солнце уже начинало клониться к закату, и это взволновало её ещё больше — ну куда могла подеваться вредная девчонка? Однако Джулианна произнесла:

— Только если я смогу сделать это, не оскорбив монахов. На этот раз рассмеялся рыцарь.

— Мадемуазель, само присутствие менестреля уже оскорбляет монахов. Ещё больше их оскорбляет то, что правила Ордена запрещают выгнать его из замка. Если менестрель будет петь, он споёт для нас, рыцарей — точнее, для рыцарей и гостей Ордена, если вы придёте. Только прошу вас, приличия ради отыщите вашу компаньонку — и приходите. Мы будем очень рады.

— В таком случае, сьер Антон, мы с благодарностью примем приглашение — если Элизанда к тому времени вернётся…

Д'Эскриве поклонился: