Колдун - Ольга Григорьева Страница 43

– Ты сказал: он – Белая! Но он знает жалость! Нар растерянно пожал плечами:

– Тогда я не знаю, кто он…

– А кто мы?! – закричала Рала. – В нас живет дикий зверь и слабый человек! Он такой же… Пусть в нем вместо зверя Белая, но он такой же!

– Может, она права? – задумчиво протянул Нар. – Я старею, Ратмир. Я мог ошибаться.

– Ошибаться?! – Вожак прыгнул к старику, сильной рукой сдавил его горло. – Ты не смеешь ошибаться! А если ты так стар – умри!

– Нар! Нар! Нар! – завыл лес. Незамеченными подошли уставшие от неудачной охоты оборотни и теперь, взирая на разъяренного вожака испуганными глазами, умоляюще выли: – Нар, Нар, Нар… Ратмир отпустил старика, фыркнул:

– Да не сделаю я ничего вашему Нару! Пусть сперва выполнит то, зачем пришел! – И добавил, указывая на Егошу: – Болотник останется с нами и будет жить по нашим законам!

– Пусть так, – облегченным вздохом отозвалась Стая.

– Пусть так, – потирая покрасневшее горло, шепотом подтвердил Нар.

С той поры Егоша и стал жить, подобно остальным оборотням. Ходил с ними на охоту, выслушивал длинные басни Нара, учился драться посохом, рогатиной и просто любой подвернувшейся под руку суковатой палкой. Этой науке оборотни уделяли много времени и сил – знали, что не раз придется отстаивать свою жизнь в чуждом для них мире людей. А кромка была пока еще далеко… Егоше такая жизнь нравилась куда больше, чем при дворе киевского князя. Здесь от него никто ничего не скрывал, никто ни о чем не просил и не глазел на него, будто на некую диковинку.. Здесь просто жили, а если и затевали ссоры, то, не боясь ничьих глаз и шепотков, дрались прямо там, где схватывались, до тех пор, пока один из драчунов не признавал себя побежденным. Иногда драки оканчивались малой кровью, иногда – смертью, но каждый в Стае сам выбирал свой удел и каждый учился сам справляться с врагами. Только в редких случаях да в охоте они становились чем-то гораздо более сильным, чем сборище полулюдей-полуволков.

– Это и есть Стая, – поясняла ему Рала. – Это – вся наша сила, слитая в одного могучего зверя.

Она зря старалась – силу Стаи невозможно было выразить словами. Ее надо было чувствовать, как порой в ночи чувствуешь бегущую по телу дрожь и желание мчаться опрометью прочь с еще недавно безопасной, похожей на другие тропы.

Словно позабыв о своем страхе, Нар учил Егошу, но, высвобождаясь, болотник старался сдерживать бушующую внутри злобу и ненависть Белой. Получалось неплохо… Блазень подметил верно – Белая была сильна, но Егоша – сильнее.

– Ты хороший ученик, – замечая, как, обессилев в борьбе с духом злобного нежитя, Егоша со стоном валится на землю, поощрял Нар. – И ты еще человек…

А самому Егоше было уже все равно, кто он – человек или нежить. Даже жажда мести померкла перед интересами новой жизни. Вот только плечо ныло и опухало, все чаще сдавливая руку железными клешнями боли. Иногда Егоша справлялся с болью, ускользая из раздираемого ею тела, но приступы становились все длиннее, и он уже начинал подумывать о том, чтобы попросить Нара о помощи. Не раз выходил из землянки с этой мыслью, но по дороге к Нару представлял жесткие глаза Ратмира, насмешливую ухмылку Ралы, и становилось стыдно за свою слабость. Он возвращался назад и молчал. Только нынче не смог…

– Ты слышишь? – заметив неладное, переспросил Ратмир. –, Ночью выходим на охоту.

Болотник сжал зубы и, не чуя опухшей руки, признался:

– Без меня, Ратмир. Рука…

Оборотень моргнул, а потом, сразу все поняв, сдернул с Егошиного плеча волчью шкуру. Покрасневшая, вздутая до локтя рука болотника безжизненно повисла вдоль тела. Ратмир рыкнул, ткнул в нее пальцем. Где-то внутри очень вяло откликнулась боль.

– Плохо. – Оборотень прикрыл Егошино плечо. – Очень плохо. Пока мы охотимся, подумай, что тебе нужнее – жизнь или эта рука. Как решишь – так и будет.

– Жизнь или рука? – не понял Егоша.

– Да, – уже уходя, обернулся к нему Ратмир. – Руку надо отрезать. Конечно, если ты предпочтешь жизнь.

Он исчез. Затухающее солнце скользнуло по влазу последним слабым лучом и пропало. Удерживая рвущийся наружу крик, Егоша опустился на лежанку. Что он будет делать без руки? Как жить? Вдалеке раздался волчий вой. «Загонщики», – узнал Егоша и вдруг почувствовал себя тем самым испуганным и одиноким зверем, за которым сейчас мчалась Стая. Это его тело хотели растерзать безжалостные волчьи клыки, его плоть изорвать на кусочки, оставив лишь память о ней.

– Не надо… Я свой, – всхлипнул Егоша и, вскинув к темному влазу лицо, неожиданно завыл, уже не сдерживая отчаянной волчьей тоски.