Запределье - Джеффри Форд Страница 43

Со дня падения форта Вордор, ознаменовавшего собой бесславный конец вторжения цивилизации в Запределье, прошел месяц. И хотя за это время случилось два небольших снегопада, чаще шел не снег, а дождь. Плотная белая корка, укрывавшая землю, понемногу исчезала. Воздух становился все теплее, и чувствовалось, что весна близко.

Клэй, Вилия, Приз и черный пес обрели пристанище в бревенчатом домишке, где когда-то жило семейство Олсенов. Дом стоял в пятидесяти милях к востоку от форта, в березовой роще у озера. Жилище было хоть и небольшое, зато с двумя комнатами, очагом и целехонькими стеклами в обоих окнах. Само существование этого дома казалось чудом: три подобных строения, которые им встретились по дороге, были сожжены дотла.

Жизнь на берегу озера походила на историю с привидениями – только без привидений. Долгие дождливые вечера, гнетущая скорбь по Курасвани и погибшим солдатам, томительное молчание вдовы и резкий пронзительный плач младенца… Клэй целыми днями бродил по лесу, охотился и размышлял о круговороте событий, забросивших его в эти места. Вуд по-прежнему с радостью сопровождал его, но для Приза он стал настоящим телохранителем и, когда бывал дома, все время стоял на страже возле двери в комнату малыша.

Вечерело. Клэй приготовил на вертеле мясо только что подстреленного оленя. Как и сам дом, бочонки с припасами тоже оказались в целости и сохранности. Охотник обнаружил в кладовке рис, муку и несколько картофелин – из всего этого он готовил гарниры к оленине, крольчатине, мясу куропатки или дикого гуся – в зависимости от того, какую дичь ему удавалось подстрелить. Вилия брала свою тарелку с неизменным тихим «спасибо». Потом они в молчании садились за маленький столик в углу и ужинали вместе.

Когда охотник спрашивал, здоров ли малыш, женщина только кивала. Она никогда не поднимала глаз, и за время их совместных трапез Клэй успел в совершенстве изучить ее простые черты. Пальцы у Вилии всегда чуть-чуть дрожали. Жизнь обошлась с ней жестоко, но у нее все же хватало сил и воли, чтобы заботиться о Призе. Иногда Клэю казалось, что если б не ребенок, она бы открыла дверь и шагнула прямо в озеро.

Когда ужин заканчивался и Клэй с Вилией, помыв посуду, расставляли все по местам, она торопливо возвращалась в свою комнату. Охотник подбрасывал дров в огонь и садился в кресло, в котором раньше отдыхал ее муж. Потом закуривал сигарету из подаренной Вимсом пачки и смотрел на языки пламени, угадывая в их безумном танце волшебные пейзажи, лица людей и знамения будущего. В соседней комнате мать тихонько баюкала сына, а тот что-то довольно лепетал в ответ. И Клэй, этот истребитель демонов и гроза воинов-невидимок, улыбался этим звукам и пускал в потолок колечки дыма.

У порога, свернувшись калачиком, спал Вуд и всякий раз, заслышав воркование малыша, настороженно поднимал одно ухо. Лишь в этот краткий час привидения с позором изгонялись из дома, а будущего и прошлого не существовало в природе. Когда сигарета догорала до конца, Клэй с неохотой поднимался с кресла и укладывался спать на полу.

Первый луч солнца отразился в водах озера. Клэй стоял у окна в спящем доме и смотрел на полоску леса. Двое бешанти крадучись перебегали от дерева к дереву, и охотник раздумывал, не послать ли Вуда, чтобы тот прогнал их прочь, как бывало уже не раз.

Однажды вечером Клэй засиделся перед очагом дольше обычного и теперь ворочался на своем тюфяке, раздумывая, наведаться ему в форт или нет. Поразмыслив, он в конце концов решил, что вида зарезанного Курасвани ему не вынести, когда дверь в соседнюю комнату скрипнула и отворилась. Охотник поднял голову: в свете догорающих углей на пороге застыла Вилия Олсен. Босая, в тонкой ночной сорочке, она не открывая глаз засеменила по комнате. Потом прошептала во сне: «Кристоф…» – и, обхватив спинку кресла, принялась целовать пустоту. Потом она вернулась в спальню, и больше из комнаты не доносилось ни звука – до самого утра, когда с плачем проснулся малыш.

Однажды безоблачным утром, когда охота увела Клэя далеко к северу, ветер донес до него соленый запах океана. Насколько проще была бы жизнь, если бы можно было сейчас отправиться на север, с каждым шагом приближаясь к Арле Битон и истинному Вено… Вилия и ребенок были для Клэя тем же, чем для Васташи – корни, крепко держащие на одном месте. Он грезил о прежней свободе, которую раньше проклинал в своем одиночестве. Мысленным взором он видел зеленую вуаль, парящую в небе над Запредельем.

Кроме всего прочего, в доме обнаружились удочка и рыболовные снасти. В один из погожих дней охотник с Вудом отправились на озеро, чтобы попытать счастья на новом поприще. В качестве наживки решено было использовать кусочки оленины. К концу первого часа Клэю удалось насадить на крючок только собственную штанину и большой палец. Леска все время норовила запутаться, и еще не меньше часа потребовалось, чтобы справиться с лабиринтом узелков.

Наконец, с превеликим трудом, Клэю удалось забросить леску с наживкой в озеро. Деревянный поплавок в виде кораблика с крошечными рыбаками застыл на поверхности, а внизу, в прозрачной воде, по дну ходили большие темные тени.

Так прошло несколько часов. Поплавок словно умер. День стоял безветренный, и озеро было так спокойно, что в его зеркальной глади перевернутый мир отражался без малейшего искажения. Клэй очнулся от оцепенения, когда большая рыба с громким плеском подпрыгнула в воздух там, где леска уходила в воду. Радужной волной сверкнула на солнце чешуя, и рыба снова скрылась в глубине.

– Сюда! – крикнул Клэй товарищу. Однако Вуду так осточертело это занятие, что он направился к дому. – Эх ты, дезертир!

Прошло еще немало времени, прежде чем леска натянулась. Клэй начал сматывать, но у катушки, старой и гнилой, отвалилась рукоятка. Охваченный азартом, он схватил лесу руками. Судя по мощному сопротивлению, рыба была просто огромной. Леска рвалась из рук, врезаясь в мозоли. На ладонях выступила кровь.