Легенды ночных стражей: Путешествие - Кэтрин Ласки Страница 42

Раньше Сорен с нетерпением ждал того дня, когда на остров прилетит торговка Мэгз со своими товарами. Но теперь ему было не до этого. Всеобщее оживление, охватившее сов накануне прилета сорок, оставило его совершенно равнодушным. Кроме него прилету Мэгз не были рады лишь слепые змеи, упорно считавшие сорок худшими представителями пернатых, немногим лучше чаек.

Но все-таки Сорен решил взглянуть на гостей и даже взять с собой Эглантину, хотя уже давно оставил надежду вывести сестру из ее оцепенения. Мэгз должна была пробыть на острове до самой ночи, так что спешить было некуда.

Сорока запаздывала, и мадам Плонк просто извелась. Сидя в своем дупле, Сорен слышал, как она громко причитает на верхней ветке, где совы ожидали прибытия дорогих гостей.

— Если эта птица хотя бы раз в жизни прибудет вовремя, я съем свою арфу! — возмущенно клекотала певица. — У нее просто отсутствует чувство времени! Сейчас уже поздние сумерки, скоро спустится первая тьма.

Но тут в ночи вдруг раздался приятный, переливчатый звук.

— Трели! — закричал кто-то. Началось ликование.

Мэгз приближалась, и ее трели струились в сгущающихся сумерках.

Стрекот сорок не спутаешь с пением никакой другой птицы. Сорен услышал, как совы с шумом полетели вниз, к подножию дерева, где Мэгз обычно раскладывала свои товары.

Она явилась в сопровождении нескольких помощниц, тащивших корзины с «последними коллекциями».

— Хочешь спуститься посмотреть, Эглантина? — спросил Сорен. Но его сестра, как всегда, ничего не ответила, просто послушно поднялась и засеменила следом за Сореном. К ней уже вернулась способность летать, поэтому брат с сестрой вместе спланировали на землю, где Мэгз с помощницами раскладывали свои сокровища.

Здесь царило всеобщее оживление, повсюду слышались радостные возгласы, а повариха хлопотливо расставляла на земле угощение для гостей.

Бубо первым вышел вперед и едва не задушил Мэгз в своих крыльях.

Торговка оказалась совсем не такой, как представлял ее Сорен. Перья у нее были черные-пречерные и блестящие-преблестящие, с редкими проблесками белого. Еще у нее был невероятно длинный хвост, отливавший при свете луны бронзовой зеленью. Голова сороки была залихватски обвязана банданой.

— Как я рада вас видеть, мои хорошие, — протрещала она.

При звуке ее голоса Сорен едва не споткнулся. Неужели из одного и того же горла могут выходить как прекрасные трели, так и отвратительный визг, похожий на крик чаек?

— Идите же сюда, не стесняйтесь! — голосила Мэгз. — Болтушка, эй, Болтушка! — прикрикнула она на маленькую шуструю сороку. — Где у нас те блестяшки, которые я приготовила для моей мадам? Ну, ты знаешь, о чем я толкую. Дорогуша, я достала для тебя чудненький отрез бархата, — прострекотала она, поворачиваясь к мадам Плонк. — Ну и толпа! А вот ленточки, кому ленточки? Есть ленточки с кисточками! Привяжете к ним стекляшки и получите прекрасную ловушку для ветра…. Болтушка! Тащи сюда стекляшки! Ах, Борон, ну что я тебе говорила? Разве в наши дни можно найти толковую помощницу? Это мы с тобой думаем, что служить знаменитой торговке Мэгз, известной от Га'Хуула до Тито и от Кунира до Амбалы, само по себе большая честь… ты ведь понимаешь, о чем я? Но разве они это понимают? Ну да ладно… Как поживает супруга? Кстати, где она?

— Отсутствует, — загадочно ответил Борон.

Маленький черный глаз, почти скрытый под пестрой банданой, пристально впился в Борона.

— Ага, — крякнула сорока. А когда Борон отошел, тихо пробормотала себе под нос: — Это, конечно, не мое дело. Вообще-то я никогда не лезу с расспросами и не привыкла совать клюв туда, куда не просят.

— Уж это точно, — расхохотался Бубо. — Да ты у нас известная любительница ворошить чужие погадки!

— Да ну тебя, Бубо, — весело огрызнулась Мэгз. — Все бы тебе про погадки! Что за разговоры, мой милый? Или ты забыл, что нам, мокрогузкам, не пристало якшаться с благородными господами, вроде тебя?

— Брось, Мэгз, я не кичлив, и ты отлично это знаешь. Кроме того, я ничего не имею против сорок. Чайки — это другое дело, верно, голубушка?