Король-дракон - Роберт Энтони Сальваторе Страница 42

Хотя она совершила, возможно, самый трудный и мощный в смысле магии поступок за всю свою молодую жизнь, и хотя Такнапотин, демон, который давал ей большую часть могущества, покинул ее навсегда, Диана Велворт чувствовала себя до странности полной сил. Она подошла к зеркалу и взяла флакон, похожий на флакон с духами, но на самом деле содержавший должным образом завороженную жидкость. Молодая женщина щедро обрызгала этой жидкостью зеркало, вызывая своего самого близкого друга.

Зеркало затуманилось, и туман, казалось, проник внутрь стекла. Постепенно середина очистилась, оставив в туманной рамке отчетливое изображение.

— Дело сделано? — спросил красивый мужчина средних лет.

— Такнапотина больше нет, — подтвердила Диана.

— О Ресморе позаботится Бринд Амор, как мы и надеялись, — сказал мужчина, герцог Эшаннон Макленни Барандуинский.

— Жаль, что ты не здесь, — сказала Диана.

— Ну, я не так уж и далеко, — ответил Эшаннон, и это, в общем, было правдой. Герцог Барандуин жил в Эорн Фасте, городе, который находился непосредственно напротив Мэннингтона на другом берегу пролива Мэн. А их духовная связь делает их еще ближе, — напомнила себе Диана, и хотя она была сейчас больше напугана, чем когда-либо в своей жизни, исключая ту ужасную ночь двадцать лет назад, молодая женщина постаралась улыбнуться.

— Теперь наш путь определен, — решительно сказала Диана.

— А что Бринд Амор? — спросил Эшаннон.

— Он ищет какого-нибудь старого друга, — ответила Диана, которая слышала призыв волшебника. — Он невольно ответит на мой зов.

— Примите мои поздравления, принцесса Диана Велворт, — произнес Эшаннон с церемонным поклоном, и в голосе его слышалось искреннее уважение. — Спокойной вам ночи.

Затем они прервали связь, оба нуждались в отдыхе, ведь использование любой магии требует огромного количества энергии, а демонов-союзников у них больше не было. Диана действительно была польщена уважением, оказанным ей мужчиной, к тому же она чувствовала себя в неоплатном долгу перед ним. Именно Эшаннон раскрыл ей глаза. Он стал герцогом Барандуина и правителем крупнейшего клана на острове, еще когда отец Дианы был королем Эйвона, и именно он рассказал всю правду о заговоре.

Теперь Диана верила ему, верила каждому его слову. Эшаннон также рассказал молодой герцогине правду о короне: именно она являлась ключом к Такнапотину, связующим звеном в том нечестивом треугольнике, который включал в себя Гринспэрроу и давал королю возможность держать Диану под неусыпным наблюдением. Эта корона была тем звеном, которое позволило Гринспэрроу так легко вызвать демона той ночью в Айрон Кроссе. Эта корона как в силу заклинания, так и из-за тончайшего чувства вины, которое непрерывно поддерживалось в бедной Диане, была ключом, помогавшим Гринспэрроу держать ее запертой в границах его заклинания.

— Нет, — вслух напомнила сама себе Диана. — Корона была только одним из ключей.

Она решительно прошла через комнату и подобрала свое платье. Комната Селны располагалась всего через три двери от ее собственной, дальше по коридору.

В своих личных покоях в Эорн Фасте герцог Эшаннон Макленни, наблюдая, как затуманивается его зеркало, глубоко вздохнул.

— Назад теперь нет дороги, — произнес за его спиной голос, принадлежавший Шемусу Хею, его другу и доверенному лицу.

— Если бы я когда-либо думал о том, чтобы повернуть назад, то не рассказал бы Диане Велворт всю правду о Гринспэрроу, — спокойно ответил герцог.

— И все-таки страшновато, — заметил Шемус.

Макленни не мог не согласиться с ним. Он, возможно, лучше всех других людей в мире понимал, сколь огромна мощь Гринспэрроу, как велика сеть его шпионов, как людей, так и дьявольских порождений. После мятежа в Эйвоне Эшаннон Макленни надеялся освободить Барандуин из-под восточного соседа, но Гринспэрроу положил этому конец раньше, чем что-то успело начаться, использовав собственного демона Эшаннона Макленни против него же. Только значительный ум и личное обаяние герцога позволили ему пережить эти события, и следующие десятилетия он провел, доказывая королю Эйвона свою ценность и преданность.

— Я все еще не понимаю, почему Гринспэрроу оставил девочку в живых, — пробормотал Шемус. — Мне представляется, что он должен был стереть всех Велвортов с лица земли.

— Она была нужна ему, — ответил Макленни. — Гринспэрроу не знал, как пойдут дела после мятежа, и если бы ему не удалось захватить трон, он мог посадить на него девочку. В таком случае, оставаясь в тени, он все равно являлся бы истинным правителем Эйвона.

— То есть в свое время он поступил достаточно умно, но, похоже, сейчас его уже трудно назвать мудрецом, — заметил Шемус со смешком.

— Хочется надеяться, что это так, — отозвался Макленни. — Гринспэрроу поскользнулся, мой друг. Он утратил часть своего искусства правителя, возможно, просто расслабился от скуки. События в Эриадоре являются достаточным тому доказательством, и, возможно, предвестником и нашей свободы.

— Опасный путь, — заметил Шемус.

— Гораздо более опасный для Дианы, чем для нас. И если она преуспеет в своих чаяниях, если она сумеет всего лишь нанести рану Гринспэрроу и отвлечь его внимание на достаточное время, тогда Барандуин наконец узнает вкус независимости.

— А если нет?

— Тогда нам хуже не станет, хотя я, безусловно, буду скорбеть о потере Дианы Велворт.

— Ты готов вот так запросто прервать отношения с ней и забыть о ее маленьком замысле?

Эшаннон Макленни кивнул, однако лицо его омрачилось при мысли о возможной неудаче.

Шемус Хей не стал допытываться дальше. Он полностью доверял суждениям Эшаннона — этот человек пережил мятеж Гринспэрроу в Эйвоне, в то время как все остальные дворяне, занимавшие крупные посты, погибли. И Шемус понимал, что Макленни, каковы бы ни были его личные чувства к Диане (а судя по всему, он отнюдь не остался равнодушным к чарам молодой красавицы), на первое место ставил интересы Барандуина. Он видел, как просветлело лицо Эшаннона, как вспыхнула в его глазах надежда, когда они впервые узнали от Дианы, что волшебник Бринд Амор из древнего братства жив и противостоит Гринспэрроу.

Да, Шемус понимал, что Макленни был одним из тех редкостных людей, которых больше заботит то, что они оставят после себя, а не то, чем они обладают сию минуту. А Макленни хотел оставить после себя свободный Барандуин.