Небесное Око - Дэвид Кек Страница 42

Желание веселиться пропало, и мужчины сидели, молча глядя на огонь. Некоторое время Дьюранд наблюдал за Ламориком, который, кипя от бешенства, ходит из стороны в сторону, а затем разложил постель. Свернувшись калачиком, он лежал, прислушиваясь к доносящимся до него обрывкам разговоров.

Что за ссора некогда приключилась между Ламориком и лордом Монервейским? Ходили какие-то слухи о свадьбе. Тайное рано или поздно всегда становится явным. Дьюранд содрогнулся. Перед его глазами поплыли образы горбатого Радомора, чернецов, Альвен, заточенной в башне; девочки, глотающей змей.

Последние из тех, кто сидел у костра, встали и направились к шатрам и палаткам. Один из них подошел к Дьюранду. Это был Конзар.

— Я видел, как ты вытаскивал с ристалища моего пленника, — сказал он. — Меча у тебя нет.

С этими словами Конзар воткнул в землю длинный клинок:

— Возьми, он твой. В скором времени он тебе понадобится.

Дьюранд поднял взгляд, стараясь разглядеть выражение лица капитана, но Конзар повернулся и пошел прочь. Дьюранд потянулся за мечом и крепко сжал рукоять, прежде чем отправить его в ножны, стараясь не думать о тайнах, хранителем которых он стал. Дьюранд почувствовал облегчение, словно потерпевший кораблекрушение человек, выброшенный волнами на незнакомый берег.

Дьюранд уснул. Ему снилось, что он стоит на берегу реки, в ноздри бил запах воды и водорослей. Ветер завывал в ветвях плакучих ив. На Дьюранде были только штаны и полотняная рубаха. Река, несущая прочь черные, как смоль, воды, извиваясь, исчезала за поворотом в нескольких сотнях шагов от того места, где стоял Дьюранд.

Вдалеке показался челн, влекомый водами реки вниз по течению. Низко, совсем над белыми планширами, украшенными искусной резьбой, мерцал огонь одинокой свечи. Картина, представшая перед Дьюрандом, показалась ему смутно знакомой. Потом Дьюранд увидел женщину — широкие манжеты длинных белых рукавов. Не задумываясь ни на мгновение, Дьюранд шагнул в темные воды реки и поплыл к челну. Прекрасная женщина, лежавшая в нем, держала в изящных руках свечу. Ее кожа была белой и нежной, словно шелк. Дьюранд чувствовал, как холодная вода сжимает его, сдавливает грудь.

Когда челн проплывал мимо него, Дьюранд попытался ухватиться пальцами за борт — тщетно. Пальцы скользнули по резному дереву, ухватив лишь водоросли. Дьюранд направился к берегу. Он знал, где находится, — река называлась Мейденсбир. Он вспомнил легенду. Как же было имя прекрасной женщины, что лежала в челне, женщины, которая как две капли воды была похожа на Деву Реки, которую он спас? Легенда. Древняя легенда. Проводив взглядом уплывающий вдаль челн, Дьюранд закрыл руками лицо, продолжая стоять по пояс в воде.

Легенда… Не легенда, а правда. Женщина, лежавшая в челне, была женой Гундерика — первого герцога Гиретского, влюбившаяся в одного из его рыцарей. Она любила обоих и никому не желала зла. Но однажды ночью оруженосец герцога обнаружил ее лежащей с любовником на берегу реки. Оруженосец был человеком честным и не мог допустить мысли, что у него от герцога могут быть какие-либо секреты. Однако сердце его было добрым, и он обещал герцогине подождать и не доносить о ней супругу до утра.

Говорят герцогиня выпила отвар наперстянки и, умирая, легла в челн, так, чтобы воды реки пронесли его мимо стен столицы герцогства. После этого Гундерик перенес столицу далеко на запад, в Акконель.

Челн почти исчез из виду. Дьюранд вспомнил, что герцог пожаловал верному оруженосцу титул и земли, земли, что лежали как можно дальше от Акконель. Этот оруженосец стал первым бароном Коль. На его гербе было изображено три оленя.

Дьюранд проснулся. Грудь широко вздымалась, словно у человека, долгое время пробывшего под водой. Моросил мелкий дождик. Мокрое насквозь одеяло, укрывавшее его, походило на шкуру дикого зверя. Дьюранд заморгал. Сон. Это был всего лишь сон. Он опустил взгляд на руку и вздрогнул — он сжимал в кулаке ниточку водорослей.

Донесшиеся до Дьюранда голоса напомнили ему, что он в лагере не один. Рядом с палатками в сумраке двигалась белесая тень человека. Не задумываясь, словно во сне, Дьюранд двинулся к ней. Неожиданно на его пути выросла фигура, выхватившая из ножен меч. Дьюранд замер. Клинок, что подарил ему Конзар, остался рядом с одеялом.

— Стой! — рявкнул Дьюранд.

— А, это ты, новичок. Тебя, кажется, Дьюрандом зовут, — прозвучал хриплый голос Ламорика. — Я не… Смотри под ноги. Где-то рядом выгребная яма. Сейчас дождь, так что ты ее не учуешь.

— Мне показалось, я видел…

— Она умерла.

— Кто?

— Моя сестра, — Ламорик отправил меч в ножны. — Ты вырос в Акконеле…

— Альвен, — Дьюранд приложил чудовищное усилие, чтобы его голос не дрожал от страха.

— Я… мне сложно говорить… Ее нашли в реке. Кто-то положил ее тело в лодку, которая проплыла по реке, что течет мимо Акконельской Цитадели и впадает в Сильвемер. Это какая-то нелепость, ошибка. Мой отец… Он приказал священнику писать ей каждую неделю… Весть о ее смерти убьет его.

Дьюранд задумался. Кого же он увидел в темноте? Может быть, гонца, принесшего страшное известие?

— Ты знал ее? — спросил Ламорик.

— Она была меня старше, — промямлил Дьюранд. — Замужем.

— Точно. Десять лет за Радомором Ирлакским. А теперь она в реке. Что же, черт возьми, происходит?

Дьюранд знал ответ на вопрос Ламорика, но счел за лучшее промолчать. Чернецы отправили Альвен домой. "Она отправилась в путь в свои родовые земли в Гирете", — сказали они.

Но это еще не все.

— Ребенка нашли? — затаив дыхание, спросил Дьюранд.

— Господи… я… я и думать забыл. Мне ничего не сказали о ребенке. Только об Альвен в лодке.

Дьюранд содрогнулся.

К восходу солнца Конзар нанял корабль, который должен был перевезти их через Сильвемер в Акконель: Ламорик хотел присутствовать на похоронах своей сестры. Никто не спрашивал, как он узнал о ее смерти, однако Дьюранд помнил о белесой фигуре, мелькнувшей среди шатров. Ламорик белого никогда не носил.

Когда корабль отправился в путь, мелкая морось сменилась штормом, поднявшим высокие волны, которые с грохотом обрушивались на скалистые берега озера. Буйный ветер мотал корабль словно скорлупку, хлестал по щекам людей. Сквозь рев бури слышались отрывистые команды капитана, отдававшего приказы великану-матросу, стоявшему за штурвалом. Сгрудившиеся на палубе люди смотрели, как слева и справа по борту корабля то исчезают, то появляются вновь проклятые берега Гесперанда и Мерчиона — земель, где не осмелится высадиться ни один здравомыслящий человек. Видели они и морских чудовищ, рыскавших в глубине, — даже эти твари страшились поднявшегося шторма.

Ламорик оставался на носу корабля, который то вздымался, то опускался. Сам Дьюранд находился в середине корабля, привязанный к перилам, чтобы перекатывавшиеся через борт волны не смыли его в пучину. Вместе с остальными он пытался успокоить ржущих и беснующихся от страха лошадей.