Песня зверя - Кэрол Берг Страница 42

Некоторые слова были мне уже знакомы — не сами слова, а то, что они значили, ведь это их говорил мне Роэлан, когда я был молод и жив, когда я вплетал их в свою музыку и наивно полагал, что постиг сущность вселенной. Это изрядно облегчило мне труды в тот вечер, хотя после трехчасового урока и трех сотен слов голова у меня готова была лопнуть. Но я твердо решил не просить пощады, и мы засиделись далеко за полночь. Мы прошли восемьдесят семь слов, означающих разные виды небесных огней: звезды, луна, двадцать вариантов солнца, молнии и северное сияние. Только тогда Лара захлопнула книгу, словно мы заранее об этом условились, и я стал ворошить угольки в очаге. Где Ларе было знать, что она подарила мне самый восхитительный вечер со дня моего ареста. Пусть цель этих уроков и казалась мне бессмысленной и недостижимой, но как приятно было обнаружить, что голова все-таки работает и что можно вспоминать о прошлом без горя, сожаления и тоски.

Целую неделю при дневном свете Лара кроила кожу и делала мне доспехи, вымачивая лоскуты и высушивая их на деревянных формах, опаливая детали и натирая их вонючим жиром, которые передал ей Нарим, и другими снадобьями, имевшимися в ее запасах. Она не позволяла мне ни помогать ей, ни даже наблюдать за работой, утверждая, что это тайное знание Всадников и она не намерена им делиться. Прикасаться к книге мне было запрещено, жестяной сундучок Лара запирала, а ключ носила на шее. Так что днем я был предоставлен сам себе. Я возобновил утренние прогулки, включавшие сбор хвороста, и потихоньку начал готовить еду на двоих. Лара ставила в лесочке капканы на кроликов и белок, я их проверял и смастерил несколько своих ловушек, которые держал от нее в тайне: она бы подняла меня на смех, такие уродливые и нелепые они были — и действительно, любой ребенок сделал бы лучше, — но за попадавшуюся в них добычу она меня не ругала.

Вечеров, когда мы продолжали изучать книгу Нарима, я ждал с детским нетерпением. Когда мы покончили с перечнями слов, Лара стала показывать мне подробные рисунки на хрупких страницах: Нарим считал, что движения дракона также исполнены смысла. Так что для начала Лара рассказала мне об устройстве драконьих крыльев, об их глазах, которые днем меняют цвет сообразно с цветом неба и снабжены несколькими веками, о том, как зверь двигает головой, выражая гнев, удовольствие или внимание. Затем она заявила, что теперь с книгой покончено и надо перейти к телесным упражнениям. Тут я спасовал.

На северной границе поляны лежала груда камней. Лара киркой вырубила в огромном гранитном валуне ступени наподобие чешуек на драконьих ляжках, по которым Всадники взбираются зверям на спину. На вершине ближайшей скалы она понаставила острых камней, похожих на роговые выступы на драконьих плечах. Потом показала мне, как Всадник садится на дракона: легко взбежала по ступеням, специальным стальным крюком на рукояти хлыста ловко зацепилась за выступ на "плече" и, подтянувшись, оказалась на самом верху. Затем она спрыгнула вниз и протянула хлыст мне.

— Давай теперь ты. Нарим велел, чтобы ты этому учился, потому что вдруг со мной что-нибудь случится и верхом придется лететь тебе. Чтобы ты повел зверей к озеру. Если, конечно, до этого вообще дойдет дело. — Ее слова так и сочились желчью.

Я отказался наотрез. Даже если бы меня не переполняла ненависть к драконьим хлыстам, для того чтобы так ловко подтянуться, все равно нужно крепко схватиться за рукоять. У меня ничего не выйдет.

— Если мне и придется ездить верхом, надо это делать как-то по-другому.

— По-другому никак, — раздраженно ответила Лара. — Спереди забраться нельзя — у дракона на крыльях ядовитые шипы. Расстояние от ляжки до плеча в полтора раза больше, чем ты можешь достать рукой, даже с твоим ростом, — без хлыста не выйдет. Посередине тоже никак: чешуя, конечно, торчит, но попробуй только за нее схватиться — вмиг без пальцев останешься, даже в латных перчатках. На шее чешуйки тоже острые, но, конечно, совсем не такие, как на боках.

— Что ж, тогда очень удачно, что мне не придется летать на драконе, — смиренно откликнулся я. — Да вы же и не хотите, чтобы я летел. Научите меня чему-нибудь другому.

Лара устроила сцену — обзывала меня слабаком и трусом, утверждая, что я боюсь сесть в лужу на глазах человека не сенайского сословия. Это было достаточно близко к истине, так что я молчал, пока она не устала слушать собственную ругань.

Мне так и не удалось уразуметь, чего же, собственно, Нарим на самом деле от меня хочет. Тем вечером, растапливая снег для отвара и глядя краем глаза, как Лара пропитывает чем-то детали моих будущих перчаток, я задал наконец тревожащий меня вопрос:

— Хорошо, предположим, я сумею освободить драконов из-под власти кровавиков. Что же помешает Клану снова захватить зверей? Камни у них есть, они проделают свои ритуалы, и делу конец…

Как и всегда, когда я касался тайн Клана, Лара беспокойно заерзала.

— Разумные твари не станут сидеть спокойно и ждать, когда придут Всадники и снова их поработят. Предполагается, что в первый раз это случилось из-за того, что элимы отравили озеро дженикой. Нарим считает, что освободившиеся каи "больше не попадутся".

— Но вы сами этому не верите.

Лара схватила книгу со стола и заперла ее в жестяной сундучок.

— Бабкины сказки. Скорее Большая Северная Волчица сожрет луну, чем я услышу, как говорят драконы.

И с этим я тоже легко согласился.

Прошло три недели. Нарим, наверное, сказал бы, что мы сумели найти общий язык, но если бы кто-то другой услышал ее подначки и мое молчание, он бы решил, что едва ли нам это удалось.