Гладиатор Гора - Джон Норман Страница 42

Давайте снова рассмотрим аналогию с кругом. Для горианца Домашний камень будет отмечать центр круга. Может существовать точка вне круга, но круг не может быть без точки, обозначающей центр.

Но разрешите мне не говорить о Домашнем камне. Если у вас он есть, мне нет нужды объяснять, что это такое. Если нет, как вы могли бы понять то, что я расскажу? Я из места под названием Англия, — сказала девушка.

Я был поражен. Дарлин так и сказала — «из места под названием Англия», а не «я из Англии». Ее речь уже была горианской по природе. Конечно, она и говорила по-гориански.

К этому моменту я уже натянул на себя брюки и рубашку и застегнул ремень.

— Я говорю по-английски, — сказал я на английском языке, — я из Америки. Хочешь поговорить по-английски? Чудесно!

Она опустила глаза.

— Я только рабыня, — сказала она по-гориански. — Давай говорить на горианском. Я боюсь говорить на каком-то другом языке кроме языка моих хозяев.

Я подошел к ней и слегка дотронулся до лица.

— Не бойся, — успокоил ее я. — Здесь никого нет, кроме меня. Говори со мной по-английски.

Это я тоже произнес на английском языке.

— Я очень давно не говорила по-английски.

Дарлин смущенно запиналась, но все же заговорила на родном языке.

— Я верю тебе, — засмеялся я.

— Ты понимаешь, как давно это было? — спросила Дарлин.

— Твой горианский безупречен, — с улыбкой заметил я.

— А мой английский теперь никуда не годится, правда, Джейсон?

— Нет, — ответил я. — Вполне приличный и точный. Но я не могу определить акцент.

— В Англии много акцентов, — заметила она.

— Правда, — улыбнулся я. — Но твой акцент звучит не по-английски.

— Увы, — в ответ улыбнулась она. — Боюсь, я слишком долго пробыла на Горе.

Я сел и начал надевать носки и ботинки.

— Вот в чем дело, — произнес я. — В твоем произношении чувствуется влияние горианского.

Дарлин опустила голову.

— Мне годами не разрешали говорить на моем родном языке.

Ее голос звучал мягко, а пальцы правой руки трогали тонкий, плотно пригнанный металлический обруч на шее.

— Представляю, — согласился я и встал. — Я готов. Покажи мне выход.

— Пожалуйста. Ты не наденешь это?

Она держала галстук, который я оставил на полу.

— Не думаю, что мне понадобится галстук, — улыбнулся я.

— Я так давно не видела мужчину с Земли в этом, — проговорила она. — Пожалуйста, надень.

— Хорошо, — согласился я.

Она подошла ко мне и подала галстук. Посмотрев ей в глаза, я поднял ворот рубашки.

— Ты бы не хотела завязать его?

Я подумал, что ничего не имел бы против, если бы Руки Дарлин нежно коснулись моей шеи, пусть ненадолго. Было бы так приятно ощутить ее пальцы, выполняющие такое простое домашнее дело.

— Я не знаю, как завязывать, Джейсон, — сказала она.

— Хорошо. — Я взял галстук и через секунду завязал его, затем расправил воротник рубашки. Поправил галстук как мог, не имея зеркала.

— Каким привлекательным ты выглядишь, — заметила она.

Мне стало приятно.

— Твое бедро, — вдруг увидел я. — На нем нет клейма!

На ее левом бедре в действительности не было клейма. Мне следовало раньше заметить, но как-то это ускользнуло от меня. Разорванная та-теера позволяла видеть ту часть ноги, куда обычно ставили клеймо.

— Нет, — сказала она. И добавила зло: — Нет клейма и на правом бедре!

Я уже неосознанно встал, чтобы убедиться в этом. У большинства девушек клеймо стоит на левом бедре, где их может ласкать мужчина-правша. Некоторые девушки заклеймены справа. А иные, правда таких очень мало, имеют клеймо на нижней части живота слева.

— Ты разочарован? — спросила она.

— Нет, — воскликнул я. — Нет!

— Ты хочешь, чтоб у Дарлин было клеймо?

— Конечно нет. — Я был удивлен, что она говорит о себе в третьем лице, называя себя по имени. Конечно, такое случается у горианских рабынь. Я напомнил себе, что она — рабыня, без сомнения, уже давно обитает на Горе и, конечно, хорошо приспособилась к суровым реальностям.

Как чудесно, что такие красивые женщины являются рабынями! Я очень завидовал здешним мужчинам.

— Ты бы предпочел, чтобы меня заклеймили? — Дарлин сердилась, задавая вопрос.

— Нет, — повторил я, — конечно нет.

Но какой мужчина не предпочел бы, чтобы красивая женщина носила клеймо? Я заметил, что в этот раз Дарлин не назвала себя по имени. Было впечатление, что она сознательно удержалась от этого.

Она сердито смотрела на меня.

— Я просто удивлен, — смущенно оправдывался я. — Все девушки-рабыни, которых я встречал до этого, имели клеймо.

— Ну а у меня его нет, — сказала Дарлин.

— Я уже заметил это, — ответил я.

— Ты разговариваешь со мной как горианский дикарь? — Она пыталась своими маленькими руками натянуть ткань на бедра.

— Нет, — быстро отреагировал я. — Я не имел намерения оскорбить твои чувства. Мне очень жаль.

— Возможно, у меня клеймо слева внизу живота, — проговорила она. — Так иногда делается. Хотел бы взглянуть?

— Нет, конечно нет, — уверил ее я.

Злобно она разорвала та-тееру и раздвинула ткань.

— Там есть отметка? — спросила она.

— Нет! Нет! — воскликнул я.

Мне хотелось схватить ее, запустить руку в дыру на ее одежде и, приподняв, сильно прижать Дарлин спиной к стене, заставить ее заплакать, потом поставить на ноги и изнасиловать как рабыню.

— Пожалуйста, прости меня, — сказал я. — Мне очень жаль.

— Я прощаю тебя. Мне не следовало злиться, — Дарлин взглянула на меня, — можешь ли ты простить меня, Джейсон?

— Да не за что прощать, — сказал я.

— Все это потому, что я чувствительна, — оправдывалась она, — потому что моя красота так откровенно выставлена напоказ перед хозяевами.

— Я понимаю, — ответил я. — Ты действительно красива.

— Спасибо, Джейсон, ты очень добр.

— Ты красива, вполне красива, — уверил ее я.

— Я полагаю, это нетрудно установить, когда на мне одежда горианской рабыни, — заметила Дарлин.

— Да, это нетрудно, — улыбнулся я.

— Какие они дикари, одевают нас для своего удовольствия!

— По крайней мере, — заметил я, — тебе разрешают носить одежду.