Племена Гора - Джон Норман Страница 42

Была уже поздняя ночь, когда перед нами предстал освещенный серебряным светом трех лун оазис Двух Ятаганов.

Из полумрака, бряцая оружием, к нам кинулись какие-то тени.

— Это Хассан, — произнес чей-то голос.

— Предосторожность еще никому не мешала, — проворчал кто-то в ответ.

— Тал, — сказал Хассан привставшему на стременах купцу.

— У нас есть вода, — откликнулся тот, приветствуя бандита.

Хассан тоже привстал на стременах, оглядывая пальмы, стены из красной глины, дома, многие из которых имели куполообразную форму, и сады.

— Есть что-нибудь для меня? — поинтересовался купец.

— Да, — ответил Хассан, откидываясь в седле. Рядом с его кайилом стояла сгорбившаяся, изможденная девушка. Это была Зина. Только сейчас она носила данное ей при рождении имя как имя рабыни. Так, чтобы лишний раз ее унизить, решил Хассан-бандит. Ее подруга по несчастью, которую звали Тафа, путешествовала привязанной к кайилу одного из разбойников. С внутренней стороны бедра обеих девушек стерлись до крови, коричнево-красные потертости тянулись до самых колен. На левом бедре одной из них красовалось недавно вытравленное тахарское клеймо. Остальные разбойники вели под уздцы груженных награбленным добром кайилов.

В оазисах, подобных Двум Ятаганам, слепленные из глины и грязи домишки стоят по много лет. В этих местах годами не выпадает ни капли осадков.

Когда же дождь наконец случается, это, как правило, настоящий потоп, превращающий все вокруг в непроходимое болото. За дождями следует нашествие пробудившихся от спячки песчаных мух, буквально изгрызающих людей и кайилов. Вообще летающие насекомые встречаются исключительно вблизи оазисов. Ползучие насекомые и насекомые-хищники могут обитать далеко от воды. Задит — это маленькая птичка с коричневыми перышками и острым клювом. Она питается насекомыми. Когда песчаные мухи одолевают кайилов, задит проводит на животном по несколько часов, выклевывая из шкуры мух и их личинок. Таким образом кайил избавляется от паразитов, но приобретает крошечные ранки, которые могут загноиться и превратиться в болезненные нарывы. Погонщики лечат эту беду вытяжкой из навоза кайилов.

— Шесть дней назад, — сообщил купец, — аретаи из Девяти Колодцев совершили налет на оазис Песчаного Слина.

Сообщение меня удивило.

Я огляделся. В лунном свете было видно, что кайилы идут через сад. В предназначенных для охраны оазиса стенах зияли огромные проломы. Я насчитал одиннадцать срубленных финиковых пальм. Стволы валялись в пыли, листья засохли и покоробились, плоды недозрели. Финиковой пальме требуется несколько лет, чтобы достичь плодоносного возраста.

— Они ворвались сюда прошлой ночью, — сказал купец. — Нам удалось их отогнать.

— Аретаи — паршивые слины, — прошипел Хассан.

Меня удивило, что его, бандита, могут всерьез волновать такие вещи.

— Они засыпали колодец, — сказал купец. Некоторое время все молчали.

Затем Хассан мрачно произнес:

— Не шути так.

— Я не шучу, — ответил купец.

— Аретаи — паршивые слины, но они живут в Тахари.

— Колодец засыпан, — повторил купец. — Хочешь посмотреть?

— Нет, — прошептал Хассан.

— Мы пытаемся извлечь песок и камни.

Лицо Хассана стало белым как мел.

Живущему в Тахари человеку трудно представить, что можно разрушить источник с водой. Более гнусного преступления просто не существует. Такое не совершают даже во время войны. Через несколько дней весть о том, что люди из племени аретаев засыпали или попытались разрушить колодец в Двух Ятаганах, достигнет самых глухих уголков пустыни. Совершенное против подчиненных каварам бакахсов злодеяние вызовет полномасштабный военный конфликт.

— Мы уже разослали гонцов, — сказал купец.

Это означало воинский сбор разбросанных по оазисам и стоянкам кочевников племен. Начиналась война. Аретаи засыпали колодец.

— На дела это влиять не должно, — произнес купец, ощупывая рукой тело Зины.

— Вы уверены, что это были аретаи? — спросил я.

— Абсолютно, — уверенно ответил купец. — Они этого не скрывали.

— На чем основана ваша уверенность? — настаивал я.

— А сам ты из какого племени?

— Это Хаким из Тора, — ответил за меня Хассан. — Я за него ручаюсь.

— Окантовка агала была как у аретаев. И рисунок на седле. Не говоря о том, что при атаке они кричали:

— За Девять Колодцев и Сулеймана!

— Понятно, — пробормотал я.

— Если аретаи хотят войны до разрушения колодцев, они ее получат, — заявил купец.

— Мне надо уехать до рассвета, — сказал Хассан.

— Конечно, — откликнулся купец. — Что мы имеем? Одна свободная и одна рабыня. — Он обернулся к двум помощникам. — Вьючных кайилов отвести на мой двор, тюки разобрать.

Слуги кинулись исполнять приказание.

— Интересно, Хассан, что это за рабыня, если ты решил привязать ее к своему седлу?

Хассан только пожал плечами.

— И клеймо на ней свежее.

— Это верно, — кивнул Хассан.

— Не сомневаюсь, ты сам прижег ее железом, — осклабился купец.

— Сам, — ответил Хассан.

— Прекрасная работа, — похвалил купец. — У тебя твердая рука.

Девушка захныкала.

— Я заклеймил многих женщин, — сказал Хассан.

— И великолепно заклеймил, — восхищенно покачал головой купец, изобразив руками в воздухе изгибы тела девушки. — Она жива?

— Потрогай и увидишь, — предложил Хассан.

Девушка дернулась, цепи натянулись. Зажмурив глаза и стиснув зубы, она испустила отчаянный крик и замотала головой.

— Жива, — осклабился купец.

Невольниц обычно отвозили на продажу в оазис. Примерно за час до начала аукциона их начинали стимулировать.

Купец подошел к Тафе, свободной женщине. Она беспомощно задергалась в веревках, стягивающих ее соблазнительное тело.

— Ты свободная?

— Да! Да! — выкрикнула она сквозь рыдания.

— А мечешься как рабыня, — заметил купец. Она негодующе застонала.

— Заводите, — бросил купец, обращаясь к Хассану и его помощнику. — Мы поставим их в оценочный круг, и я назову цену.

С этими словами купец въехал в ворота. Следом за ним на кайилах во двор заехали Хассан, люди купца, разбойники и я.

Рыдающую Тафу утащили из круга, поставили на колени и приковали за левую руку к вкрученному в стену кольцу.