Дахут, дочь короля - Пол Андерсон Страница 41

— Понимаю, — тихо ответила Виндилис. — Я хочу твоей близости, я лишь страстно желаю быть рядом с тобой, обнимать и чтобы ты обнимала меня. Ты подаришь мне этот час спокойствия? — Внезапно она показалась хилой, уязвимой, старой.

V

Дахут приехала в дом Фенналис, когда над восточными холмами поднималась луна, румяная и огромная. Лучи ее источали пока лишь невидимый свет, потому что небо еще было синее, а в океане по-прежнему отражался закат; вершины башен горели ярким пламенем, хотя под ними начали прокрадываться сумерки, словно туман по кривым улочкам Нижнего города. Бодилис открыла ей дверь. Мгновение обе стояли молча, рассматривая друг друга. Весталка не задержалась, чтобы сменить свое белое платье после служения в храме. От этого, да еще из-за длинных распущенных волос она, казалось, сияла средь теней, как зажженная свеча. Женщина была одета просто, в рубашке, от которой исходил запах пота, с непричесанными волосами. Она ссутулилась от усталости.

— Входи же, — невыразительно сказала королева. — Я надеялась, что ты придешь сразу, как только я пошлю за тобой.

Дахут развела руками.

— Прости. Я могла бы отпроситься, но пришлось принять участие в вечернем песнопении и… сейчас не время пренебрегать Богиней, не правда? Теперь она может быть рассержена, а Ее луна уже полная.

— Возможно. Я все же не верю, что Она хочет, чтобы Ее Фенналис так долго страдала от боли.

— Я сожалею ! — воскликнула Дахут в крайнем нетерпении. — Я думала, что Иннилис…

— О, Иннилис тут была, и у нее не получилось. Ты была последней надеждой. Я должна была попросить Мальти передать это тебе, но устала, забыла. — Бодилис отступила и поманила за собой. — Пойдем.

Дахут вошла в атрий. Там сгущались сумерки.

— Ты, ты понимаешь, я не знаю, смогу ли сделать еще что-нибудь? — сказала она. — Раз не может королева, королева-утешительница. Лишь тот случай с моим отцом. Конечно, я молю, чтобы Богиня придала мне сил помочь. Фенналис всегда была ко мне добра.

— Ко всем. — Бодилис показала дорогу в спальню. Дахут дернула ее за рукав и спросила:

— Какая-нибудь из наших лекарственных трав может быть полезна?

Бодилис покачала головой,

— Нет. Раньше помогал маковый сок; но он больше не снимает боль. Королева курит коноплю, чтобы чуть полегчало, но лишь когда приступы не такие острые.

— Я и не знала. Мне следовало чаще приходить навещать ее.

— Это бы ее порадовало. Она тебя любит. Но у молодых есть обыкновение остерегаться прихода смерти.

Дахут понизила голос.

— Смерть это единственное оставшееся средство, да?

— Да. — Бодилис остановилась. Сильно сжала Дахут руку. — Я даже думала самой его дать. В книгах сказано, что у болиголова мягкое действие. Но мне было страшно. Белисама зовет к себе галликен тогда, когда Она пожелает. И все равно молись, молись о окончании.

— Помолюсь. — Во тьме глаза Дахут были огромные, как луна.

Комнату освещал подсвечник с семью ветвями. Воздух спертый и полный мрака; он так отвратительно смердел, что девушка почти давилась. Недавно смененная постель снова намокла от пота, мочи, грязи, выделявшейся наружу несмотря на то, что Фенналис не ела несколько дней. На пятнистом лице лежали жидкие волосы. Кожа на скулах обвисла, и нос теперь выступал. Женщина дышала неровно. То и дело издавала мяукающие звуки. Было невозможно определить, узнала ли она склонившуюся над ней Дахут.

Девушка подняла взгляд на образ в нише в ногах кровати. Это была Белисама в виде Старухи, но не такой отвратительной, как обычно; эта пожилая госпожа безмятежно улыбалась с поднятой в благословении рукой. Дахут жестикулировала и бормотала. Бодилис почтительно сложила руки.

Тысячелистником Дахут стегнула по Фенналис и положила растение ей под голову. Но принцесса не смогла скрыть отвращение, обнажив вздутое тело и проводя по нему пальцами; слова ее запинались.

Тем не менее, пока она совершала богослужение, Фенналис успокаивалась, закрыла глаза и мирно улыбнулась. Дахут выпрямилась.

— Надеюсь, ты сделала это, — в страхе прошептала Бодилис. — Сила Прикосновения принадлежит тебе. Какую еще силу ты в себе несешь?

Ликование звучало мягко:

— Я рада. Богиня выбрала меня.

В комнате был кувшин с водой, таз, полотенце. Дахут поспешно вымыла руки.

— Спи спокойно, — сказала она Фенналис, но не поцеловала перед уходом.

Бодилис проводила Дахут до двери.

— Пожалуйста, завтра приходи пораньше, — попросила королева.

— Конечно. У меня этот день свободен.

— Где ты остановилась?

— У Малдунилис. Ты не знала? — В прошлом году Дахут завела привычку жить в доме той, очередь которой была вести Бдение. Одежда и пожитки хранились во дворце, а слуги приносили то, что требовалось. Вместе с тем она все чаще говорила о том, чтобы завести свой собственный дом.

— Я забыла, такая уставшая. — Галликены по очереди заботились о своей сестре. Однако несколько дней лихорадка держала взаперти Ланарвилис и Гвилвилис. Это было не смертельно; говаривали, будто завтра они встанут на ноги; тем временем на остальных ложились двойные обязанности. Бодилис взяла на себя весь уход, как только смогла отложить некоторые привычные обязанности, такие как управление библиотекой или помощь по эстетике в общественных делах. Дахут крепко ее обняла.

— Желаю тебе поскорее освободиться.

— Пусть освободится Фенналис. Спокойной ночи, дорогая.

Когда дверь за девочкой и подсвеченными луной сумерками закрылась, Бодилис слегка наклонилась к больной, спрятав глаза в изгибе локтя.

— Семурамат — Тамбилис, — пробормотала она, — надеюсь, тебе в эту вечернюю пору хорошо. — И выпрямившись: — Нет, это не сожаление. — Она засмеялась тому, что говорит сама с собой и вернулась в спальню. — Мальти, — позвала Бодилис, — ты нам снова нужна.

Служанка с неохотой пришла помочь вымыть Фенналис, сменить постель, вынести испачканные вещи. Пациентка смогла немного подсобить, сонно переворачиваясь, как надо, но не показывая боли.

— Думаю, можешь пойти поспать, — сказала Бодилис в завершении работы.

— А вы, моя госпожа? — осведомилась служанка.

— Я понаблюдаю некоторое время. — Бодилис ночевала в соседней палате, оставляя дверь между ними приоткрытой. — Мне нужно кое о чем подумать до прихода слепой Богини.

Она уселась на стул и достала одну из тех книг, что держала сбоку на столе. Королева сказала правду. Надо было обдумать некоторые волнующие вопросы после того, что сейчас произошло. Но сначала ей хотелось поудобнее устроиться. Книга была покрыта слоем трехсотлетней пыли; не важно; ее неумолимое спокойствие по-прежнему действовало.