Дети Брагги - Арина Воронова Страница 41

— Конунг.

Дракон улыбается.

Он едва не задохнулся от вновь пережитого — при одном только рассказе об этом невероятном сне — ужаса.

— И что же ты хочешь от нас? — с неподдельным участием спросил Амунди Стринда.

И Вес испытал мимолетный прилив ненависти к этому сухопарому целителю с его всепонимающим взглядом, но не нашел в себе сил даже для резкого ответа, только провел рукой по мокрым от пота волосам.

— Я знаю, что видел Фафнира. Но знаю я и то, что это не просто дракон. В этом сне я увидел некоего человека, увидел таким, каков он предстает в Том мире.

Конунг Вестмунд помедлил, ожидая услышать от скальдов, хотя бы Ивара Белого — в силу давней дружбы с Тровином и приязни к бывшему его воспитаннику, — кивка, быть может, успокаивающего слова. Но в горнице царило молчание.

— Я хочу знать, истинно ли это видение. И если да, то что нам следует предпринять.

— Видение твое веще, конунг, — негромко отозвался Ванланди, но в голосе его не слышалось ни капли участия. — Я видел и тебя, и его, Вестмунд. — Скальд Фрейя умолк, как будто ему не хотелось продолжать.

— И? — подстегнул скальда конунг. — Я желаю знать, чем кончилось все это?

— Ничем, — отозвался Ванланди. — Конунг не пожелал видеть этого.

— А знаешь ли ты, кого именно ты видел там? Если так, то может статься, ты, конунг Вестмунд, намеренно оборвал видение, — все так же участливо добавил Стринда. Остальные молчали.

— Разумеется, знаю, — резко оборвал Вес. — Кого можно встретить в образе дракона, кроме порождения Локи? Скальды все так же молча переглянулись.

— Зачем вы заставили приехать сюда этого человека, если всем нам известно, что принесет он одни лишь несчастья?

— Ты поспешил в суждениях, конунг, — негромко и размеренно заговорил Гранмар, скальд Тора, — ухватился за первую же возможность, тогда как…

— Все мы знаем древние песни, — оборвал скальда Тора Вес. — Всеотец на стороне Сигурда, а значит, противник его… — Вес решил, что нет нужды заканчивать фразу.

— И все же, — не меняя тона, продолжал Гранмар, — не стоит ли задуматься, почему именно так боялся Сигурд взгляда дракона. Если тебе известны песни, то ты знаешь исход. Почему же ты отказался взглянуть в глаза дракона?

— Это не может быть никто иной, кроме Грима Квельдульва, сына Эгиля, уверенно повторил Вестмунд, однако не решился при этом встретиться взглядом ни с устало откинувшимся на спинку скамьи сыном Лысого Грима, ни с самим стариком.

— К чему все это? — очень спокойно и жестко задал вопрос Оттар Черный, и от того его слова прозвучали тем более неожиданно. — К чему просить у нас истолкования сна, если ты не желаешь прислушаться к нашим словам? Если считая, что знаешь все сам, хватаешься за лежащее на поверхности, самое простое объяснение?

Не в обычае детей Брагги толкать на что-то обратившегося к ним, тем более когда речь идет о столь тонком вопросе, как вещие сны. Ключ к решению загадки сна, а для каждого из нас, — прости мне мою мудрость, конунг, — загадки здесь нет никакой, в вопросе: почему ты отказался убить дракона, почему ты отказался взглянуть в глаза ему?

Пока Вестмунд ошеломленно подыскивал слова для ответа, Оттар продолжил:

— И не задумался ли ты, почему сновидец Ванланди неохотно говорил о том, что увидел он сам. Смотрящий со стороны, быть может, видит меньше, но понимает происходящее лучше.

Ванланди в подтверждение слов Оттара кивнул, но продолжать предоставил старшему.

— Что вы хотите этим сказать, сновидцы? — процедил Вестмунд.

— Мы, скальды Круга детей Брагги, — Оттар отмеривал заранее взвешенные слова, — полагаем, что видел ты того, кто ведет на нас рать. Нет, — он предостерегающе поднял руку, — это не сын норманнского герцога Вильяльм по прозвищу Длинный Меч. Это тот, кто защищает его рати рунной волшбой.

— Так, значит, настал день, когда вы предали меня!

— Я сказал «ведет на нас рать». — Оттар подчеркнул слово «нас». — Это означает, что угроза Кругу не менее велика, чем угроза Йотланду.

И мы останемся с тобой в этой битве. Теперь вернемся все к тому же вопросу, на который ты не желаешь дать ответ, над которым ты не желаешь даже поразмыслить. Взглянуть в глаза Дракона ты не смел потому, что увидел в том вещем сне кого-то близкого себе. Я не стану утверждать, что дракон этот твоя оборотная сторона, но это родная тебе кровь.

Вестмунд побелел от не находящего выхода гнева:

— Так ты желаешь сказать, что я одной крови с этой тварью?

— Возможно, хотя тебе и покровительствует Один, — напомнил Оттар.

Конунг сорвал, скомкал плащ, казалось, ему не хватало воздуха в одной палате с этими спокойными уверенными людьми, которых он не мог ни рассердить, ни напугать. На которых не действовали, как на прочих воинов, воззвания к отцу его Одину! Одину слава! Тысячи глоток исторгнут крик по одному этому слову, тысячи рук ударят мечами в щиты в вапна такр — лишь эти останутся безучастны.

Вес отшвырнул скомканный плащ, левая рука крепче сжала жезл.

Казалось, сам воздух в горнице звенел от напряжения. Волосы зашевелились у него на затылке, по спине побежали мурашки.

Сам предвечерний свет показался ему неестественным. Как будто в окна вместо мягких летних сумерек вползает смоляная чернота. Даже огонь в очаге казался приглушенным, почти поглощенным тьмой.

— Волшба? — сквозь зубы процедил он.

— Никакой волшбы здесь нет. — Скальды удивленно переглянулись.

Вскочив со своего кресла, Вес бросился к окну в надежде увидеть привычную успокаивающую картину вечернего лагеря, но, подняв взгляд к небу, увидел в нем низко висящую луну, чей лик был подернут мраком. Густым, липким мраком. И цвет его был темно-пурпурным до черноты. А на вершине вала на берегу залива почудился ему силуэт человека, возле которого, насторожив уши, наблюдал за сменой красок огромный волк. В лучах умирающей луны хилая заползавшая на вал поросль светилась бледно-лиловым.

— Квельдульв, — выплюнул Вес. — Жадный пожрет луну, а за ней и солнце.

— Нет, конунг, — как сквозь пелену донесся до него мягкий голос целителя. — Тьма лишь в тебе самом.

— А вы что ж молчите? — Вес обернулся от окна к отцу и сыну, скальдам Одина.

— Если ты не веришь словам, Оттара и Стринды, — спокойно и даже, казалось бы, безучастно ответил Эгиль, — то тем более не поверишь нашим. Скорее решишь, что мы пытаемся выгородить, — на этом слове он неприятно усмехнулся, — Грима.

Вес снова повернулся ко все притягивающему его окну. Там от воды и из низин поднимались к частоколу вала кольца приторно-пурпурного тумана, словно испарения над трясиной перед грозой. Еле слышное шипение почти глохло в тяжелой тьме.

— Есть против этого заклятие? Против этой шипящей тьмы?