Наследство Алвисида. Канун Армагеддона - Андрей Балабуха Страница 41

Но ведь заблуждаться — это несчастье, говорят мне; напротив, не заблуждаться — вот величайшее из несчастий! Весьма неразумны те, которые полагают, будто в самих вещах заключается людское счастье. Счастье зависит от нашего мнения о вещах, ибо в жизни человеческой все так неясно и так сложно, что здесь ничего нельзя знать наверное, как справедливо утверждают мои академики, наименее притязательные среди философов. А если знание порой и возможно, то оно нередко отнимает радость жизни. Так уж устроена человеческая душа, что более прельщается обманами, нежели истиною.

Эразм Роттердамский. «Похвала глупости»

Король загостился в Рэдвэлле. В столице наверняка накопилось множество неотложных дел, да и по жене, которую не взял на празднества исключительно из-за младенца, Этвард соскучился. Не говоря о том, что очень хотелось вновь подержать на руках младшенького.

Почти все рыцари разъехались, Рэдвэлл опустел, все дела были завершены, пора и честь знать. Его удерживала только просьба Радхаура, который невнятно намекал о какой-то очень важной встрече, должной состояться сегодня. Но завтра он уже будет на пути в столицу.

Когда появился его доверенный слуга, король полагал, что он сообщит о том, что пришел Радхаур. Но он ошибся, встречи с ним добивался епископ Маридунский.

— Пригласите, — вздохнул Этвард.

После обычных приветствий и благословений, его преосвященство отец Флоридас сел в предложенное кресло и, глядя в глаза королю, спросил:

— Вы не знаете, чем сейчас занят граф Маридунский?

— Я жду его с минуты на минуту, — ответил Этвард, догадавшись, что все не так просто и Радхаур уже не придет.

Он отвел глаза от иссушенного заботами священника, который был ненамного старше самого Этварда, но уже казался пожилым человеком.

— Ваше величество, я приехал сюда для срочного разговора. Однако граф отказался принять меня, сославшись на важные дела и передав через слугу, что появится завтра у меня в аббатстве.

— Ваше преосвященство, а вы не допускаете, что у графа на самом деле могут быть важные дела?

— Я знаю, какие это дела, — криво усмехнулся епископ. И добавил:

— Богомерзкие!!!

— Как вы можете так говорит! Ведь граф Маридунский — ваш родной брат!

— Я не сторож брату моему! — гневно возразил епископ. — Если граф поклоняется Алголу, он достоин самого сурового наказания. И вы, заключивший с Богом договор и милостью его правящий Британией, должны положить конец богомерзким делам.

— Я не понимаю, о чем вы говорите, ваше преосвященство, — сухо ответил король Этвард.

— О том, что на земле Британии не место дьяволо-поклонникам алголианам, которых вы, ваше величество, привечаете. И тем более сын дьявола Алвисид не может жить в Рэдвэлле.

— Насколько я понимаю, — возразил Этвард, — Алвисид сын Алгола.

— У дьявола много имен, цель — одна. Я был сегодня ночью вызван перед лик Господа нашего и…

Этвард невежливо встал, движением перебив собеседника, и в задумчивости подошел к окну. Затем вновь повернулся к священнику:

— Вы приехали в замок говорить с графом от собственного имени?

— Я приехал говорить не только с графом Маридунским, но и с вами, ваше величество, по прямому поручению Господа нашего! Я приехал не говорить, а предупредить и предотвратить!!! Я хочу немедленно видеть графа Маридунского, пока не произошло непоправимого!

— И что может произойти непоправимого? — в лоб спросил король Этвард. Не любил он, когда ему угрожали.

— Самое страшное, что может случиться для вас лично и нашей страны — мне даже думать об этом не хочется — объявление интердикта, — ответил епископ. — Но и это не в счет по сравнению с тем, что весь мир может рухнуть в бездну!

Как легко с уст епископа слетело страшное слово — интердикт. Запрещение служб, отзыв всех священников, закрытые церкви, молодые не могут сочетаться браком, новорожденных не могут крестить, покойных нельзя хоронить на кладбищах… Народ такое долго не вынесет, Этвард знал — около десятка лет назад интердикт объявлялся в Арагоне и волной смел правящую династию, наложив черный отпечаток на все население страны. То есть интердикт — крайняя мера, решающая. Нет такого христианского государства, чтобы могло долго жить под ним. И если государь допускает, чтобы на его страну наложили интердикт, то тем самым подписывает лично себе смертный приговор.

— Ваше преосвященство, но чем же я и мои подданные могли прогневить Господа нашего?

— Графа Маридунского необходимо остановить. Алвисид не должен вновь своим гнусным дыханием осквернять нашу землю, — заявил епископ Маридунский.

— Скверным дыханием… Он же ваш далекий предок, ваше преосвященство…

— Мне дал жизнь Господь, ему служу и его воле следую, — резко оборвал короля епископ, который знал Этварда с детства и мог позволить себе говорить как старший брат. — А сын дьявола вольготно проживает в Рэдвэлле, и совсем чуть-чуть осталось до того проклятого момента, когда он возобладает былой силой. Этого не должно произойти.