Стая - Ольга Григорьева Страница 41

– Я рад приветствовать тебя, Орм, сын Эйстейна. Зачем ты пришел в мой скромный дом? – останавливаясь в нескольких шагах от Белоголового, спросил мужчина. Голос у него оказался под стать внешности – сочный, твердый, глубокий.

– Хочу просить у тебя крова и помощи, Сигурд, властитель Хрингарики, и у тебя, прекрасная Тюррни, дочь Клаак-Харальда, конунга Йотланда, сестра Тюрры Спасительницы Дании, хозяйки Датских земель…

По столь витиеватому обращению Гюда поняла – несмотря на внушительный вид Сигурда, его жена Тюррни была куда знатнее и уважаемее своего мужа. На слова Орма она благосклонно кивнула, выпростала из-под расшитого красными и синими крестами передника маленькую белую руку, приглашающим жестом повела ладонью в сторону усадьбы:

– Не будет ли наш дом слишком тесен и беден для такого уважаемого воина, как ты, Орм? Не загрустит ли твое сердце в наших лесных землях?

Похоже, ответ Орм знал заранее. Не медля обернулся лицом к русоволосой девушке, слегка склонил голову:

– Разве может кто-то скучать, если каждый день пред его взором предстает твоя дочь – прекрасноликая Рагнхильд, не уступающая в красе самой Фригг?

Тюррни зарделась – по белым щекам пробежала волна румянца, залила маленькие уши. Однако похвалы дочери было недостаточно – Тюррни покосилась на светловолосого мальчишку.

– Твой сын стал настоящим мужчиной, таким же сильным, как его отец, – догадался Орм.

Теперь обрадовался сам Сигурд. Одной рукой он ласково обхватил сына за плечи, другую протянул к Орму, шагнул вперед, хлопнул ярла по плечу:

– Будь моим гостем хоть всю зиму, Орм! Ты и твои люди дороги нам!

Повел ярла к воротам, на ходу понизил голос:

– Мне сказали – ты видел Хаки Берсерка? Не терпится услышать твой рассказ… Кстати, три дня тому назад ко мне приходил гонец от Хальфдана Черного [124], Хальфдан собирает людей для похода в Согн [125]. Гонец справлялся и о тебе и, кажется, понес дощечку с рунами от Черного в твою усадьбу. Что ты думаешь делать, ярл?

Даже издали Гюда уловила беспокойство в ответе Орма:

– С Черным нельзя ссориться, Сигурд. Никак нельзя…

Кто такой Хальфдан Черный, Гюда узнала от служанки Рагнхильд – маленькой пухлой финки Флоки. По-словенски имя «Флоки» означало «снежинка». Финка и впрямь походила на снежинку – кругленькая, светловолосая, белокожая, с голубыми глазами и очень тихим голосом. Разговаривая, она обычно смотрела куда-то в живот собеседнику, и от ее пристального взгляда становилось неловко. По утрам Флоки вместе с Гюдой ходили через лес на сеттеры – горные пастбища – доить коз. Пастбища находились в лесу, далеко от усадьбы. Приходилось подниматься еще засветло, кое-как неловкими со сна руками заплетать косу, ежась от утренней прохлады, выходить на двор, плескать на лицо ледяной озерной воды, брать приготовленные с вечера глубокие ведра…

– Доброго утречка, – неизменно желала Гюде улыбчивая финка.

– И тебе доброго… – отзывалась Гюда.

Сначала они выходили из усадебных ворот в сопровождении дворового пса Нордри [126], шли лугом, стряхивая холодную росу на босые ноги, потом лесом – в сочных утренних запахах еловой хвои. Затем ели расступались и, постепенно редея, взбирались вверх, в гору. Трава под ногами сменялась вереском, стволы становились выше и тоньше, и ели исчезали, уступая место соснам, а сквозь вереск начинали проглядывать камни. Узкая тропа выводила девок на горное плато, ровное и чистое, сплошь покрытое травой. Несколько пастушьих собак, издали не признав знакомых, срывались с мест и мчались навстречу с громким лаем. Шагах в двадцати, осознав ошибку, псы принимались вовсю вертеть хвостами и ластиться – как-никак молока им тоже перепадало. Поздоровавшись с Торлеем – пастухом из племени квенов, что живет в Свее и в котором главенствуют женщины, девки принимались за работу. Псы подгоняли к дояркам нужных коз, глупые животные мекали, неохотно подставляли распухшее вымя. Надоив полные ведра, Гюда и Флоки садились куда-нибудь в сторонку на камни, отхлебывали молока из кружки Торлея, болтали, любовались поднимающимся над лесом круглым солнечным диском…

Флоки, как и Гюда, была рабыней. Несколько лет она принадлежала Сигурду, однако два года назад Сигурд подарил ее дочери. Рагнхильд оказалась хорошей хозяйкой – не утруждая Флоки излишней работой в поле или уходом за скотиной, она желала от финки лишь одного – восхищения, поклонения и заботы о самой Рагнхильд.

– Она даже волосы расчесывает тремя гребнями, чтоб не порвать ни единого волоска. Сперва чешет большим, с редкими зубьями, потом поменьше – с более частыми, потом – совсем частым. Да еще приглаживает щеткой с жиром, чтоб блестели. А умывается только водой из ручья или коровьим молоком! – смеялась над причудами своей хозяйки Флоки. Финка вообще отличалась веселым и спокойным нравом – не спорила, часто улыбалась и, казалось, вовсе не печалилась о своей рабской доле.

– Как ты попала к Сигурду? – однажды, когда они спускались с пастбища, поинтересовалась Гюда.

Флоки несла в руках два пузатых древесных ведра с молоком, глядела под ноги, стараясь не споткнуться.

– Он напал на усадьбу моего отца, сжег ее. Отца и брата убил, а меня с сестрой и другими родичами увез к себе.

– Прости… – Гюда понимала, как неприятно подруге вспоминать былое. Новость о плененной сестре Флоки вовсе смутила княжну.

– Тогда Сигурд был в большой дружбе с твоим херсиром [127]Ормом. Сестру взял Орм, а меня – Сигурд, – продолжала финка.

– И где теперь твоя сестра?

– Не знаю. Кто говорит – сбежала, кто – умерла. Прошло так много времени, что я стала ее забывать. Да и как упомнить? Когда нас разлучили, мне было около пяти лет, а ей на два года больше. У тебя ведь тоже был брат? Я услышала, когда воины говорили о нем. Это правда, что Харек освободил его и он остался жить у Олава-конунга?

– Правда.

При воспоминании о брате перед глазами Гюды неизменно вставала одна и та же картина – перекошенное злостью детское лицо с чужими, ядовитыми глазами, упирающийся в ее шею меч и темно-желтая соломина, запутавшаяся в светлых волосах Остюга. Тогда княжна даже внимания не обратила на эту соломину, зато теперь постоянно припоминала ее, и пальцы невольно сжимались, словно сожалея, что не вытащили ее из волос брата…

Финка услышала ее вздох, утешила:

– Даты не грусти. Олав из Вестфольда – сильный конунг. Он – сын Гудреда Охотника, его мачеха – Аса, властительница Агдира [128], а его брат – Хальфдан Черный. Но Хальфдан любит воевать, он очень многих согнал с земель и сделал их владения своими, а Олав – мирный конунг. Он во всем помогает брату, но редко воюет. Твоему родичу будет у него хорошо. Спокойно.