За оградой есть Огранда - Алексей Волков Страница 41

— А Толстяк не колдун? — тихо спросил Антошка у Бруса, когда блюдо с тушенным в соусе мясом появилось на столе прежде, чем воины успели налить себе по посудине.

— С чего? — не понял Брус.

— Очень уж быстро подает, — пояснил Иванов, который в своей прежней жизни привык к неуловимости официантов.

— Он просто по морде получать не любит, — пояснил Брус и запустил в соус грязную лапу.

Более культурный Иванов подождал, не появится ли перед ним подходящий для предстоящего дела инструмент, но вид увлеченно жующих воинов подсказал, что ложка и герой — веши плохо совместимые. А сверх того — что, будь он хоть король, ждать его никто не будет.

Антошка благородно зачерпнул рукой кушанье, стараясь ухватить побольше кусочков мелко порезанного мяса. По сравнению со стряпней Хряка оно оказалось приготовлено восхитительно. Жаль лишь, что соус был жидковат и постоянно проливался сквозь пальцы то на стол, то на кольчугу и штаны. Доставшийся ему серебряный кубок Иванов предусмотрительно старался брать левой рукой.

— Смотри, Прыщ пожаловал! — Голос Гака отвлек новоявленного барона от этого важного дела.

Глаза давно привыкли к полумраку, и в вошедшем в трактир человеке Антошка сразу узнал недавнего нищего.

— Не иначе раскрутил кого, — отозвался брат-близнец. — Надо стрясти с него нашу долю.

— А теперь поясните, — говорить о том, что раскрутили его, Антошка, понятное дело, не стал.

— Так это, чего объяснять? Прыщ под нашей крышей — бичует. А за это должен с нами делиться, ну и богатеньких путников к нам направлять. Чтоб мы с них тоже кое-что поимели.

Да. Выходит, нищий его просто подставил, понял Антошка. И это в благодарность за доброту! Правда, итогом стал баронский титул и замок с окрестными землями, но вдруг вместо этого герою досталась бы стрела из арбалета? Против выстрела из засады никакое умение не поможет.

— Сейчас сделаем. — Брус вытер руки о штаны и не торопясь направился к присевшему у входа нищему.

— Как успехи, Прыщ?

— Какие успехи? Две медные монетки, и больше ничего. — Нищий продемонстрировал пару мелких кругляшей. — Да еще одного лоха к вам направил. Вы-то его, наверное, по полной программе раскрутили. Да, Брус?

Как истинный рыцарь и спаситель человечества, Антошка любил порою прихвастнуть, но вот вранья ни в каком виде не терпел. А уж чтобы его принимали за лоха...

Брус как раз забрал одну из монет, и тут рядом с ним вырос Иванов.

— Говоришь, две медные монетки? — не без иронии спросил Антон. — А серебро куда дел?

Нищий посмотрел на своего недавнего благодетеля, и в глазах его отразился страх.

— А это за лоха. — Рыцарь от души отвесил лгуну пощечину.

Если бы рука была чистой, то лицо Прыща украсилось бы покрасневшим отпечатком пятерни, а так на нем обильно отпечатался соус.

— Отдашь все, — по-рыцарски восстановил попранную справедливость Иванов и, не желая больше иметь дело со всякими попрошайками, вернулся на место.

— Слыхал, чего пахан сказал? Выкладывай все на стол, ну! — раздался громкий голос Бруса. — И благодари судьбу, что барон сегодня сказочно щедр!

— Какая же это щедрость? — жалобно произнес Прыщ, выкладывая на стол содержимое котомки и роясь в лохмотьях в поисках остального.

— Он дарует тебе жизнь! — провозгласил Брус и непоследовательно добавил: — Хотя твоя жизнь не стоит веревки, на которой следовало бы тебя повесить.

Не доверяя людской честности, Брус обыскал нищего, но больше ничего не нашел.

— Вот, это все, — заявил воин, положив перед Антошкой Антошкину же монету, четыре медяка, огниво, нож с обломанным кончиком и заплесневелый сухарь.

Антошка внимательно посмотрел на трофеи. Злость на Прыша уже прошла, а очередной кубок вина вызвал желание совершить что-то из рук вон хорошее, дабы сказители и прочие менестрели в веках воспевали его доброту.

— Отдай это, — Антошка отодвинул в сторону сухарь, нож и огниво, а потом неожиданно добавил к кучке одну из медных монеток. — Пусть выпьет за мое здоровье.

Может, и не стоило проявлять подобную щедрость, но надо было хоть чем-то отметить человека, не без участия которого Антошка вошел в число благородных рыцарей. Да и не такие это деньги, чтобы о них пристало жалеть настоящему герою. Пусть знает наших, а наши зла долго не помнят. Прибьют и забудут, а порою даже не прибьют — лишь поколотят. Но в обоих случаях после этого простят обязательно.