Хранитель волков - Марк Даниэль Лахлан Страница 41

А Адисле не спалось. Она вернулась к матери и попросила ее принять предложение Дренги. Диза, которая не вставала с постели из-за ожогов, прижала дочь к груди.

— Ты хорошо подумала? Ты позабудешь молодого князя?

— Такая мне выткана судьба. Скорее берег станет морем, чем я смогу стать его женой.

Диза обнимала рыдающую дочь.

— Ну же, — сказала Адисла. — Давай побыстрее с этим покончим.

Диза отпустила ее и отправила Манни в дом на холме сообщить новость.

В ту ночь Адисла не смогла заснуть, но спать ей мешало не висящее над горизонтом солнце, а собственные мысли. Можно было даже не стараться, с тем же успехом она заснула бы на постели из кусачей крапивы. Адисла поднялась и спустилась к морю. Стоял самый темный по меркам белой ночи час, небосклон заливал бледный размытый свет, больше похожий на предрассветную хмарь, чем на ночную тьму. Она дошла до большого зала, послушала доносящиеся оттуда пьяные голоса. Было уже поздно, однако пирующие явно не собирались прекращать.

Адисла чувствовала, что не в силах радоваться вместе с ними, хотя если кто-то и должен был праздновать, то именно она. В душе она помертвела от горя, пусть и понимала, что поступила правильно. Мысли были похожи на троллей, набросившихся на нее из темноты разума. Она старалась сосредоточиться на красоте луны, громадной, низко висящей на серебристом небе. Луна была почти полной. Целый месяц ее судьба находилась в тесной связи с этим светилом. «Еще несколько дней, — подумала она, — и Двоебород вернется домой». Адисла вспомнила легенду о том, как бог луны украл двух детей, когда они доставали воду из колодца, и как теперь эти дети ездят вместе с ним по небу в колеснице и их преследует ужасный волк по имени Ненависть, кусая за пятки. Ее тоже преследует волк, которого натравили на нее еще при рождении, — ее положение в обществе, ее статус. Она смотрела на того, о ком мечтала, как будто с другого берега непреодолимой реки.

Вдруг Адисла поняла, что сильно замерзла. Оказывается, она уселась в тени большой березы. Тень под деревом казалась неестественно густой, а воздух вокруг — стоячим, он как будто имел вес, и требовалось усилие, чтобы прорваться сквозь него. За спиной Адисла ощутила присутствие, не похожее ни на что, с чем она сталкивалась до сих пор, — нечто, порожденное холодной водой и темным сырым пространством.

— Есть здесь кто? — Вопрос ей самой показался нелепым.

Она встала и огляделась по сторонам. Стая скворцов, словно град стрел, пронеслась на фоне луны, сбилась в живое черное облако, которое развернулось и шарахнулось куда-то в сторону, как единое целое. Увидев, как внезапно птицы поменяли направление, Адисла подумала о тысяче крохотных ворот, открывающихся и закрывающихся в небесах, и вспомнила одну историю, которую Вали услышал от арабских торговцев, историю о джинне — огромном дымном демоне.

Птицы исчезли так же быстро, как появились, а вместе с ними исчез холод и ощущение тяжести в воздухе. Вот тогда Адисла вспомнила о волкодлаке. Девушка поглядела на крайний дом селения, на одинокую березу, к которой был привязан пленник.

Ей стало интересно взглянуть на этого странного разбойника, жизнь которого обменяли на ее жизнь, и Адисла двинулась вверх по холму. Она подошла к березе, под которой с крайне несчастным видом сидел на трехногом стуле Тасси, толстый старик, приставленный охранять пленника. Рядом с ним, прислонившись спиной к березе, сидел на земле волкодлак со связанными за спиной руками. На голове у него до сих пор был мешок. Жители Эйкунда разделяли опасения Вали насчет чародеев и не хотели, чтобы человек-волк околдовал их взглядом.

— Привет, Тасси, — сказала Адисла.

— А ты петь не будешь? Хоть он и оборотень, но такого не заслужил. Нам всего-то и надо, чтобы разбойники вроде него не подходили к селению.

— Не буду, — пообещала Адисла.

Она поглядела на человека-волка. Он был голый, если не считать волчьей шкуры на спине, и все его тело было присыпано чем-то серым, вроде бы меловой пылью. На сером теле выделялись две алые язвы — на животе и груди.

Мышцы у него были впечатляющие даже по понятиям девушки из крестьянской семьи, которая жила среди людей, закаленных тяжким трудом. Даже у берсеркеров — а они постоянно принимали волшебные снадобья и упражнялись с оружием, боролись и устраивали состязания, — не было таких мускулов. Они словно обвивали кости человека-волка, как корни ивы обвивают камень.

Девушке даже захотелось проверить, надежно ли привязан пленник; она удивлялась, что обычная веревка способна его удержать.

— Ничего себе зверюга, а? — произнес Тасси. — Правда, смотреть на него мне уже надоело и я бы не возражал, если бы его прикончили прямо сейчас.

Адисла ничего не ответила. Ее пугал человек-волк, но в то же время притягивал. Неужели то, что говорят, правда? Что у него волчья голова и только самое лучшее железо способно его убить? Сейчас он совсем не кажется опасным. Он явно измучен и дышит тяжело.

— Я говорю, — продолжал Тасси, — что был бы не прочь пропустить стаканчик эля.

— И?

— Слушай, если ты пока побудешь здесь, может, заодно присмотришь за ним, а если он вдруг попытается бежать, просто позовешь меня?

— Неужели ты не можешь заплатить кому-нибудь из детей, чтобы они посидели вместо тебя?

Но в следующий миг Адисла вспомнила: Тасси всегда считался скупердяем. Он никогда не платил за то, что можно получить даром.

Тасси пожал плечами, как будто она предложила ему какую-то нелепицу.

— Ладно, иди выпей, — сказала Адисла, — но только недолго. Я уже скоро пойду домой.

— Главное, его с собой не забери, — усмехнулся Тасси, поднимаясь со стула.

— Что?

— Я же вижу, как ты на него смотришь, — пояснил он. — Конечно, сейчас он не в состоянии, но если ты захочешь…

— Иди уже, пей, — отрезала Адисла.

— Как скажешь, — отозвался Тасси и побрел в сторону большого зала.

Адисла не пожелала в этом признаваться, но в чем-то Тасси был прав. Человек-волк вызывал у нее интерес, однако вовсе не привлекал как мужчина. Прежде всего, от него воняло, разило мускусным запахом, скорее звериным, нежели человечьим. Девушка присела на стул. Ей хотелось сказать что-нибудь сочувственное, как-то подбодрить пленника, но на ум ничего не шло. Вместо этого она спросила:

— Теперь ты сожалеешь о своих преступлениях?

Волкодлак ничего не ответил. На Адислу упала какая-то тень, и она подняла голову, чтобы понять, откуда она взялась. Ничего не было, и тень исчезла так стремительно, что Адисла вспомнила о скворцах. Ее внезапно охватило страстное желание увидеть, какое у человека-волка лицо. Она решила, что если он попытается ее зачаровать, она просто отвернется.

Рядом никого не было, а крики пирующих сделались еще громче. Адисла подалась вперед и тронула пленника за руку. На ощупь она была такая же, как с виду: жесткая, словно дерево. Немного серого порошка осталось у Адислы на пальцах. Она лизнула его. Как она и предполагала, какой-то мел. Волкодлак не шевельнулся, когда она дотронулась до него, и Адисла осмелела. Она стянула мешок. На этот раз человек-волк вздрогнул и вытянул шею вперед. Сначала ей показалось, что у него и в самом деле волчья голова. Но потом она поняла, что просто волчья шкура упала ему на лицо. Он закашлялся и снова вытянул шею. Адисла с опаской сбросила шкуру и так изумилась, что осела на стуле. Прямо ей в лицо смотрел Вали.